Ваня действительно наслужился, как говорится, “под завязку”. Отвоевал всю Финскую войну, за ней — Великую Отечественную и даже после Победы над Германией был отправлен со своей частью в Японию, но, слава Богу, не успел — там и без его помощи быстро все закончилось. Пришлось их эшелону с полпути обратно на свой родной Север вернуться.
За семь лет службы суровый Север действительно стал для Ивана как бы второй “малой Родиной”. Служить ему выпало в 4-м зенитном артиллерийском дивизионе. Он и в армии, как на гражданке, был приставлен к технике — обслуживал большой гусеничный трактор. Не найдется, наверное, на Кольском полуострове места, где бы Ваня не побывал со своей громоздкой машиной. Из-за частых интенсивных налетов вражеской авиации нашим зенитным батареям приходилось часто менять свои позиции. Иван перевозил пушки, доставлял камни и бетон для сооружения оснований под орудия, стройматериалы для землянок, обеспечивал снабжение боевых подразделений всем необходимым. Долгой полярной ночью в кромешной темноте (из-за строжайшей светомаскировки фары не включались), лишь при мерцающем свете разноцветных — розовых, фиолетовых, голубых —сполохов северного сияния разгружали прибывшие к причалу баржи с оружием и боеприпасами, продуктами, углем, дровами, бочками с топливом. Затем, часто по бездорожью, в снежную пургу все это развозилось по различным воинским частям либо на склад. Расположенные на побережье поселения Полярный, Рыбачий, Сеть-Наволок, Киркинес и другие на всю жизнь запомнились Ивану не какой-то северной экзотикой, а именно трудными заснеженными трассами (зимой дороги поднимались из-за заносов порой больше чем на два метра), когда пробуксовывались в сугробах мощные гусеницы, и приходилось применять все свои силы и умение, чтобы сдвинуть громоздкую машину с прицепленными к ней позади орудиями или санями, груженными тяжелой поклажей, с места. До сих пор, хотя прошли уже десятилетия, у Ивана саднят перед непогодой когда-то неоднократно обмороженные руки и снятся “снежные” сны.
А в такой же долгий летний полярный день, когда в течение нескольких месяцев солнце безостановочно “гуляло” по небу, подстерегала другая грозная опасность — налеты вражеской авиации. Тогда радиопередач не было, обычно на вершинах сопок стояли матросы-сигнальщики с флажками, которые условными знаками оповещали зенитчиков и рабочие команды о приближении немецких самолетов. Тут уж скрыться каравану с грузом на ровной местности или даже среди сопок не представлялось никакой возможности. В ход срочно пускались защитные камуфляжные сетки, сами моряки укрывались возле машин. Громко ликовали, когда наши зенитчики метким огнем сбивали то одного, то другого фашистского стервятника и те огненными камнями, издавая тонкий воющий звук, падали, оставляя позади себя густой черный шлейф, в сопки или в море, откуда тотчас раздавались мощные взрывы и поднимались в небо каскады воды.
В свободное от вахты время матросы техчасти рыли траншеи-переходы между землянками, работали на строительстве. Море часто выносило на берег бревна с разбитых транспортных судов — из них сооружали землянки, возводили гаражи, другие хозяйственные постройки. Нередко случались и печальные “находки” — трупы погибших моряков. Их хоронили по возможности достойно, по-христиански.
Во время поездок случалось у Ивана всякое. Однажды — зимой это произошло — кончились дрова, необходимо было самим позаботиться о них. И вот, поднимаясь по крутому склону сопки — а росли там разные “карликовые” деревья и кустарник, — трактор вдруг сорвался вниз, ухнул, вздымая снежное облако, на двухметровую глубину в болото. Перепуганный насмерть прицепщик, архангельский паренек Миша, ринулся в казарму за помощью. Прибежавшие на место аварии матросы увидели, как заснеженный с головы до ног Иван, распластавшись в темноте, грудью и руками отодвигает снежную массу от головной части машины, откуда доносилось натужное тарахтение мотора. “Быстро доставьте сюда ведра и прочную длинную веревку! — крикнул он снизу вверх. — Тут снег от тепла быстро тает. Если мотор захлестнет водой — машине каюк! Поторапливайтесь, ребята!” Все было исполнено быстро. Брат наполнял водой ведра, матросы поднимали их на поверхность, опоражнивали в стороне. Прибывший начальник техчасти в растерянности смотрел на уткнувшуюся в снежную глубину махину:
