Мне подсунули книжку про тракториста Антошку, который пахал рядом с границей. Чья книжка? Все осталось как в тумане, ведь тогда мне было всего лишь семь лет. Кое-как по складам я разобрал, что тракторист Антошка встретил нерусскую девочку, которая перешла границу, чтобы остаться у нас навсегда. Дальше дело было так: наши пограничники выпроваживали чужую девочку обратно, но она не хотела обратно и горько плакала. Мне было ее очень жалко.
Это была первая в моей жизни книжка, прочитанная самостоятельно. Я ее одолел с пятого на десятое под звонкие ребяческие одобрения, чем очень угодил старшему брату Юрику и всему обществу. Да, это был довольно знаменательный день! Помню, как роем шумели ребята из третьего и четвертого классов вокруг. Распирало меня от довольства собой, брат гордился, наверное, еще усерднее. Эта первая в жизни большая перемена запомнилась навсегда, тем более что на ней произошло еще кое-что. Меня удивило и потрясло, что ученик третьего класса, мой сосед по дому Васька Дворцов, сидел за партой и ревел в голос. Почему он так горько плакал, словно девчонка, пришедшая откуда-то? Когда появился учитель Николай Ефимович, Васька заревел еще шибче... Отчего он ревел? А оттого, что кто-то отобрал у него “деву”. Что это была за дева? Помню ясно, она и сейчас стоит у меня в глазах. На двойном листе из чистой в линейку тетради цветными карандашами был нарисован портрет “красавицы” с волосами, спадающими до плеч. Кто создавал такую пышноволосую, не знаю, видимо, кто-то из ребят. Красавица переходила из рук в руки. Вот мой тезка Дворцов и пострадал — отняли.
Звонок с окончанием большой перемены и приход учителя отвлекли всех от этого события.
Так начиналось мое затянувшееся просвещение. На следующий год мне суждено было стать “первышом”. Всю зиму и весну я ждал: скорей бы лето да осень — и школа. Сколько еще? Но лето отодвинуло в сторону все на свете, даже школу.
(Продолжение следует)
Михаил ЛОБАНОВ • На передовой (Опыт духовной автобиографии) (Наш современник N2 2002)
МИХАИЛ ЛОБАНОВ
НА ПЕРЕДОВОЙ
(Опыт духовной автобиографии*)
От автора
Известно, что всяким общественным потрясениям предшествуют процессы духовные. И потрясшая Россию “перестройка-революция” имела свою предысторию в событиях и идейной борьбе последних десятилетий. Волею обстоятельств в середине 60-х годов я оказался, как когда-то в войну стрелком, на переднем крае в противостоянии сил патриотических и космополитических. И, как на фронте, испытал на себе то, что бывает именно на передовой, только с учетом большей коварности идеологического врага. И поэтому мне кажется, что свой “опыт автобиографии” я могу считать не записками стороннего наблюдателя, а документом моего самосознания, духовного пути на сломе идеологии, самой истории России.
Автор выдающихся воспоминаний “Поэзия. Судьба. Россия” Станислав Куняев призвал русских писателей, в том числе и меня, писать мемуарные книги, чтобы будущий читатель по ним мог судить о нашем времени. Куняевские мемуары стали стимулом для написания моей книги, хотя записки мои не претендуют на полноту мемуаров, а носят преимущественно автобиографический характер. Хочется поблагодарить А. Проханова, В. Бондаренко за то, что они не раз понукали меня к сему предприятию.
Буду рад, если мои автобиографические записки внесут какой-то новый штрих в летопись русского сопротивления.
Глава I
Почва
Обрывки родословной. Отец. “Муки бабушкины”. Семья Конкиных по матери — как символ тридцатых годов с их широко открытыми дорогами для крестьянских детей. Впечатления детства, связанные с малодарьинским домом. Мое открытие Есенина на чердаке дома. Замужество матери после смерти отца. В новой многодетной семье Агаповых. 1938-й — год судебного процесса над троцкистами-бухаринцами и путевка в Артек. Мои довоенные рассказики в райгазете “Колхозная постройка”. Мое участие в боях на Курской дуге. Ранение 9 августа 1943 года. Спустя сорок с лишним лет после ранения на бывшем КП (командном пункте) Рокоссовского. Мать в моей жизни. Материнская речь как подлинность выражения человеческих чувств. История моего почвенничества под обаянием народного характера. Перевороты в моей духовной жизни. Ценное для меня признание поэта Алексея Прасолова. Первое причастие
