Наш Современник, 2001 № 12 - страница 59

И тогда сбудется то, о чем мечтает Войницкий и, в сущности, все они: “Проснуться бы в ясное, тихое утро и почувствовать, что жить ты начал снова, что все прошлое забыто, рассеялось, как дым. (Плачет.) Начать новую жизнь... Подскажи мне, как начать... с чего начать...” (с. 107—108).

Хочется крикнуть все это им через столетие, но поневоле замолкаешь, задав самому себе вопрос: а мы, из года 2000-го, все ли усвоили эти уроки? И вдруг начинаешь слышать гул и легкий посвист надвигающейся на всех на нас “чужой планеты”...

Антон Васильев

РУССКИЙ ПОЭТ СЕРГЕЙ ВАСИЛЬЕВ

Отец не раз говорил мне: “Не очень-то я и дорожу всеми этими званиями и наградами, мне одно только дорого звание — русского поэта!” Да, оно дорого, очень дорого, и дороже его нет.

То, что пишу сейчас, сегодня, может быть, главное в моей жизни, потому что писать про отца — значит писать и про себя, и про поэзию, и про историю, и про Родину — про всё!

Отец родился в Зауралье, в сибирском городе Кургане, 17 июля 1911 года. Благодатное время, благодатная пора лета под день памяти святого преподобного Сергия Радонежского, в честь которого и крестили. Первенец-сын у Александра Алексеевича Васильева и жены его Катерины, урожденной Стрельниковой, из зажиточных крестьян, купеческих кровей тож, вдовой,в честь отца ее названный. Стало быть, женщина с характером. И с приданым. Приданого хватило на четыре кирпичных дома в городе и на заимку. На одном из них ныне красуется мемориальная доска: “Здесь родился известный советский поэт...” Хотя родился он в соседнем доме, но этот престижнее, виднее. Дед с бабушкой держали в нем главную городскую гостиницу, из коей большевики устроили ЧК, залив подвалы кровью — буквально; затем обратно — гостиница, потом два факультета сельскохозяйственного института, а ныне — кукольный театр “Гулливер”... Улица Советская, допрежь того — Дворянская.

Справедливости ради, вопреки всем официальным автобиографиям отца и в полном соответствии с семейным преданием, поведаю, что Васильев был и по происхождению из дворян, с одним но. Первый наш Васильев вовсе Васильевым не был, но, как служивший младшим офицерским чином в одном полку, расквартированном на Украине и попавшем под влияние масона-бунтаря Пестеля, вместе со всем полком был отправлен в Сибирь и лишен дворянского звания, а заодно и фамилии. Поскольку его отцом был тоже Василий, то по отцу он и получил фамилию новую. Поелику же особых талантов и усердий в делах гражданских не имел, то дадена была Васильеву новому на подъем в распоряжение питейная лавка, на управлении коей он и спился, успев произвести на свет Божий прадеда моего Алексея. Алексей служил всею правдою престолу 25 лет рядовым солдатом, награжден был в турецкую Георгием. Отец мой, поэт Сергей Васильев, помнил его самолично очень хорошо, потому как прадед любил хаживать с Сережей за руку важно по усадьбе и даже учил маршировать.

Прадед и дед ушли из жизни почти одновременно, потому что дед мой Александр Алексеевич Васильев застрелился, а застрелился он вот почему. Сын солдата, получивший полное образование, служил в городском банке и до того был на хорошем счету у граждан, что избрали они его церковным старостой прихода, да не какого-нибудь, а самого главного, кафедрального, Троицкого собора, на месте которого ныне красуется здание филармонии, куда ни жене моей, народной певице России Татьяне Петровой, ни сестре моей, народной артистке России Екатерине Васильевой, ходу нет. И вот отец-настоятель собора обращается к деду с просьбой одолжить ему крупную сумму денег под вексель. До того крупную, что одолжить ее смог только человек, очень верующий, верящий и способный дать в долг под залог всего своего имущества. Настоятель скрывается в Америку без следа, а дедушка, имея на руках шестерых детей, жену, чей и был по происхождению капитал, и прочая, стреляется, поскольку иначе закрыть дело было невозможно, иначе — все с молотка... И может быть, что и зря, поскольку последовавшая за сим выстрелом Революция смела тот порядок и устои, отобрала у вдовы все четыре дома, оставив одну заимку. Стали жить подсобным хозяйством. Старший брат Михаил пошел добровольцем в Красную. Однако в один страшный день наехали бандиты. Ночью, вернее. Всех постреляли, кто был. Няню, например. А под кроватью лежала, затаив дыхание, тетя Тоня. Не заметили. Папа, ему было 8 лет, спрятался в мерзлом сарае в лошадиной туше. Не стали конину брать, взяли хлеб...