легендой.
Напомню о ней. Иван рассказывает об ожидании людьми пришествия Сына Небесного: “Пятнадцать веков уже минуло тому, как он дал обетование прийти во царствии своем, пятнадцать веков, как пророк его написал: “Се гряду скоро”. “О дне же сем и часе не знает даже и сын, токмо лишь отец мой небесный”, как рек он и сам еще на земле. Но человечество ждет его с прежней верой и с прежним умилением. О, с большей даже верой, ибо пятнадцать веков уже минуло с тех пор, как прекратились залоги с небес человеку:
Верь тому, что сердце скажет,
Нет залогов от небес.
И только одна лишь вера в сказанное сердцем! Правда, было тогда и много чудес. Были святые, производившие чудесные исцеления; к иным праведникам, по жизнеописаниям их, сходила сама царица небесная. Но дьявол не дремлет, и в человечестве началось уже сомнение в правдивости этих чудес. Как раз явилась тогда на севере, в Германии, страшная новая ересь. Огромная звезда, “подобная светильнику” (то есть церкви), “пала на источники вод, и стали они горьки”. Эти ереси стали богохульно отрицать чудеса...”. Внимательный читатель заметит, что герой романа говорит о появлении страшной ереси на севере Европы, “в Германии”. Время действия тоже совпадает. Пиетизм, как религиозное течение, и имеющее с ним непосредственную связь гернгутерство получили начало от движения “богемских братьев”***, зародившегося как раз в XV—XVI веках, то есть в то время, когда “пятнадцать веков уже минуло” с Рождения Христова. Однако возникает вопрос: почему именно гернгутерство и связанный с ним пиетизм могли навеять Достоевскому сравнение со “страшной ересью”, коль скоро эти учения, напротив, призывали к большей набожности? Здесь необходимо отметить, что в XIX веке эпитет “пиетист” приобрел негативный смысл, им тогда называли людей показной набожности. А ведь именно таков Великий Инквизитор. И именно тема об искупительной жертве Христа, центральная для гуситов, “богемских братьев”, а затем и для гернгутеров и пиетистов, становится центральной в диалоге Сына Небесного и Инквизитора. Анализу легенды посвятил свой великолепный труд замечательный русский философ Василий Васильевич Розанов. Он так и назвал свое исследование: “Легенда о Великом Инквизиторе”. Розанов приводит в своей работе большой отрезок текста из “Братьев Карамазовых”. Как ни утомительно длинное цитирование, повторить часть его для иллюстрации просто необходимо.
“Они порочны и бунтовщики, — говорит Великий Инквизитор в темнице, куда заточил Сына Небесного, — но под конец они-то и станут послушными. Они будут дивиться на нас и будут считать нас за богов за то, что мы, став во главе их, согласились выносить свободу и над ними господствовать, — так ужасно им станет под конец быть свободными. Но мы скажем, что послушны Тебе и господствуем во имя Твое. Мы обманем их опять, ибо Тебя мы уже не пустим к себе. В обмане этом и будет заключаться наше страдание, ибо мы должны будем лгать”. “В вопросе о хлебе, — говорит он, — заключалась великая тайна мира сего: приняв хлебы, Ты бы ответил на всеобщую вековую тоску человеческую — как единоличного существа, так и целого человечества вместе — это: “перед кем преклониться”. Нет заботы беспрерывнее и мучительнее для человека, как оставшись свободным — сыскать поскорее то, пред чем преклониться. Но ищет человек преклониться перед тем, что уже бесспорно, столь бесспорно, что все эти люди разом согласились на всеобщее перед ним преклонение. Ибо забота этих жалких созданий не в том только состоит, чтобы сыскать то, перед чем мне или другому преклониться, но чтобы сыскать такое, чтобы и все уверовали в него и преклонились перед ним, чтобы непременно все вместе. Вот эта потребность общности преклонения и есть главнейшее мучение каждого человека единолично, как и целого человечества с начала веков. Из-за всеобщего преклонения они истребляли друг друга мечом. Они создали богов и взывали друг к другу: “бросьте ваших богов и придите поклониться нашим, не то смерть вам и богам вашим”. И так будет до скончания мира, даже тогда, когда исчезнут в мире и боги: все равно — падут перед идолами. Ты знал, Ты не мог не знать эту основную тайну природы человеческой; Ты отверг единственное абсолютное знамя, которое предлагалось Тебе, чтобы заставить всех преклониться перед Тобой бесспорно, —
