— Не купите. Будете на зоне мотать срок.
— Я и не покупаю. Я тебе денег пока что не предлагал. Ну хочешь квартиру в Москве? У меня там четыре. На Садово-Спасской, на Сивцевом Вражке и две в высотке на Восстания.
— Сядете.
— Ух ты злобная. Я сегодня же оформлю тебе квартиру сто двадцать метров, мне пришлют самолетом бумаги.
— В Коми республике будете сидеть. В зоне особо опасных преступников строгого режима. Ларек раз в неделю. И передачи никто не будет посылать. И будете там козлом вонючим. Я вам это устрою.
— Нахваталась, Кустодиев. Откуда ты все знаешь?
— Будете срок мотать.
— Кланяюсь тебе в ножки, Кустодиев. Спаси меня от тюрьмы. А хороша твоя роза в кустах, Кустодиев! Не забыть прямо! Пойдем ко мне? Не спеша, как говорится…
— Еще чего, раскатали губу.
— Я бы сейчас тебе сразу денег дал, пятьдесят тысяч евро, но я не могу их снять со счета. Тут же в полиции заподозрят, что плачу за шантаж. Это ведь шантаж? То что ты задом своим передо мной крутила?
— Я? Перед вами?
— Ну иди ко мне. Не могу прямо.
— Все, я накрыла вам завтрак. Мне некогда.
И хорошо, что она не взяла конверт.
Наверняка там были меченые деньги, и он бы обратился в полицию, что его обворовали.
Но она не пошла домой.
Кустодиев протиснулась в щель под верандой, там села на деревянный поддон, это было место, куда выходила какая-то забытая строителями продушина — прямиком из кухни.
Ее обнаружила Анджелка, она залезла туда, ну как все детишки все обследуют, и мать ее долго искала, сошла с ума, а Анджелка закричала «ку-ку», когда Галина уже собиралась звонить в полицию из кухни, и мать услышала близко-близко это «ку-ку».
Как будто кто-то рядом сказал. Выбежала из дома, рассчитала место, где должна была находиться кухня, а там, под верандой, можно было пролезть между столбами, и Анджелка отозвалась на крик.
Галина потом не раз по-пластунски забиралась в тайник, там она вполне умещалась сидя.
Все подслушивала, все разговоры-переговоры, все скандалы мужа с женой, жена хотела, чтобы хозяин усыновил ее парня тридцатилетнего.
По законам Монтегаско наследство переходит сначала не к жене, а к детям.
Хозяин отвечал, хочешь быть моей вдовой? Но у меня, говорил, свой сын есть, на… мне твой вы…док. Сейчас хозяин говорил по телефону.
— Значит, купчую на квартиру на Восстания. Имя я тебе сейчас продиктую и адрес… погоди, перезвоню.
Галина быстро выбралась из схронки и побежала домой. Ее настиг звонок по мобильному:
— Кустодиев! Ты вот что, пошли мне смс-ку со своим адресом и паспортными данными.
Галина не отвечала, она бежала.
— О, ну че ты молчишь? Боишься? Да нужна ты мне вообще сто лет. Сама же крутила жопой, сама вызывала.
— Все! (Она уже поднялась к себе на веранду и могла говорить свободно.) Я ничего не знаю и знать не желаю. Вы будете сидеть в тюрьме.
— Хорошо уже, я сам приду.
Он пришел в ее прибранный домик, где Коля сидел в трусах и смотрел теннис, и стал этот пройда улыбаться и сказал с порога, что решил подарить Коле и Галине квартиру за хорошую, преданную дружбу.
Галина отвечала, держа в руке скалку:
— Это ваше дело. Я ни при чем. Ничего подписывать не буду. Мне ничего от вас не надо.
Коля, наоборот, стал чуть ли не плакать и совался обнять хозяина.
Галина ушла в дальний угол сада и принялась там полоть, обливаясь слезами. Ее всю трясло.
И еще Галина подумала, а что Коля такой прямо равнодушный стал, не связался ли Коля с мадам? Или с Риммой?
Нет, нет, мадам как ездила, так и ездиет к тренеру по фитнесу, Коля ее сам и возит и говорит, что она, наоборот, спит со своим тренером.
Нашли друг друга две тощие воблы копченые. Этот тренер у нее немка.
А про Римму надо подумать, она недаром в гости ходит.
Вот таков был расклад обстоятельств в семье водителя Коли, когда он привез к хозяину парней из Москвы. Сына в двойном экземпляре.
Дальнейшее читатель узнает в конце, из рассказа Галины Кустодиев, которая возилась с ланчем на кухне, а кухня с гостиной — это одна общая зала.
Итак, бизнесмен Сергей Серцов, гражданин Монтегаско.
