– Не дождется…
– Марина… – парень стиснул ее руку. – Он дождется.
Женщина вырвала руку, отшатнулась.
– Не смей так говорить. Я – человек! – крикнула она.
Парень опустился на корточки рядом с ней, сжал ее ледяные ладони в своих, теплых.
– Вы не помните, что с вами происходило. А я помню. В вас течет моя кровь. Та капельница, один из методов вашего возвращения, переливание крови. Если я должен умереть так, это лучше, чем быть расстрелянным вояками… – прошептал он.
Женя закатал рукав. На сгибе локтя красовался синеватый след.
Марина замерла, тупо уставившись на его руку.
– Не говори так никогда. История повторяется. Женя, другой Женя, из бункера в Раменках… Я изувечила его и добила… Страшно… Как же страшно… – бессвязно зашептала она.
– Даже если так, что мы изменим? Ничего. Я не хочу, чтобы вы видели, как я боюсь. Хочу умереть храбро. Вы – будущее, и умереть ради такой цели куда благороднее, чем сдохнуть как собака под дулом автомата! – с каким-то юношеским наивным порывом воскликнул парень.
– Оставь свой героизм. Он никому не нужен, и тебе в первую очередь, – устало ответила Алексеева. – Это мы еще посмотрим… Человек – царь природы, сказал когда-то один мудрец. Я никогда не верила в это, но сейчас хочу поверить. Расскажи мне, что за эксперимент затеял полковник.
* * *
Месяц назад. Ноябрь 2033
Егор Михайлович расхаживал по кабинету из угла в угол, раздраженный, сердитый. Он залпом допил чай из кружки и стукнул ею по столу.
– И куда, черт бы вас подрал, делся этот дневник?! – начальник был невероятно зол.
Последние несколько дней в бункере автоконструкторов медленно, но верно накалялась обстановка. Найденный в закрытой квартире ребенок развивался слишком быстро. За считанные недели малыш успел настроить против себя половину жителей убежища одним только фактом своего существования. Женщины, ответственные за воспитание детей, спустя месяц отказались следить за младенцем. Они пришли к начальнику с просьбой освободить их от этой обязанности, старшая воспитательница кричала в голос, угрожая едва ли не бунтом, если мальчик останется в общей детской комнате.
Маленький Сергей Иваненко весело загукал в кресле, улыбаясь, показывая передние зубы.
Коровин обернулся, бросил взгляд на ребенка, передернулся.
– Коля, у него в месяц уже есть два передних зуба и шесть дальних. Что за дрянь ты нам приволок? Зачем этот ребенок здесь?
Николай Ильич сгорбился, опустил голову. На него спустили всех собак, и каждый житель бункера считал своим долгом высказать, что он думает по поводу сомнительной авантюры старого разведчика.
– Прости, Егор. Я не знал, что все так будет. Ребенок не опасен, он же не дает повода… Пожалуйста…
– Не опасен? Где ты видел нормальных детей, у которых в месячном возрасте прорезывались зубы? Коля, если что-то случится, это будет на твоей совести. Только потому, что ребенок не дает повода его убрать, он еще здесь. И тебя больше никуда не возьмут с этим бесовским отродьем. Людям безопасность важнее экспериментов. Впрочем, можешь податься к воякам. Они такую гадость любят, говорят, они даже мутантов каких-то ловили и в бункере своем держали, экспериментировали.
– Дай нам шанс! Пожалуйста, Егор, он же совсем малыш! Неужели ты можешь его убить? – взмолился разведчик.
– Убить? Если он станет опасен, я лично застрелю его. А сейчас моя самая большая мечта – избавиться от него, выкинуть на поверхность. У нас неспокойно, Коля. Со дня на день перестанет хватать еды, а дальше что? Народ у нас суеверный, времена тяжелые, скажут, что все из-за него, – начальник нервно дернул подбородком в сторону мальчика, – а потом полетят головы. Твоя и моя – в первую очередь. А у меня есть свой сын, и я не хочу, чтобы его линчевала толпа за грехи отца. Ты же видишь, я с трудом контролирую ситуацию, мы балансируем на краю пропасти. И если хоть один человек открыто потребует выкинуть твоего выродка на поверхность, я это сделаю!
– Дай нам шанс, – тихо, безнадежно повторил Николай.
Его прервал стук в дверь. Тяжелая створка приоткрылась, и на пороге показался молодой человек.
– Заходи, Жень, мы тебя ждали, – пригласил Егор.
