Тут Тилли впервые увидела индейцев, но и они, очевидно, не встречали раньше белую женщину. При появлении путешественников, сидевшие поднялись с земли, а те, кто стоял, прислонившись к ограде, сразу выпрямились. И все без исключения внимательно следили за спешившимися белой женщиной и мужчиной, и как мексиканец взял у них лошадей. Затем глаза всех снова оказались прикованными к высокой худощавой женщине, которая неуверенной походкой направилась к крыльцу. Крепкий молодой мужчина помог ей взойти по ступенькам. Все присутствующие во дворе сгрудились перед открытой дверью бревенчатой постройки.
— Здравствуйте, рад вас видеть. Приветствую вас, мадам. Привет, Мануэль. — Навстречу вновь прибывшим поднялся мужчина. — Не ожидал, что ты здесь снова появишься. Думал, ты осел у Портеза. Здравствуйте, сэр, — обратился он к Мэтью. — Чем могу служить?
Высокий и чисто выбритый худощавый мужчина средних лет говорил с сильным шотландским акцентом, но характером совершенно не походил на своих угрюмых и немногословных соотечественников. Он принес два стула и один со стуком ловко подставил прямо под колени Тилли, так что она села без малейшего усилия. Тем временем Мэтью рассказывал, куда они направляются и просил приюта на ночь.
Тилли молча осматривалась, изо всех сил стараясь не чихать, а еще она с трудом сдерживалась, чтобы не приложить руки к болевшим ягодицам, непривычным к долгому сидению в седле. Ей уже приходилось посещать другую факторию, но этот торговый пост отличался богатством выбора товаров. У одной из стен стоял грубо сколоченный стол с разложенными по сортам шкурами. Рядом на скамье лежали разнообразные меха. По другую сторону комнаты находился прилавок, в конце которого располагались большие весы, а рядом на полу стояли весы для тяжелых предметов. Перед прилавком в ряд выстроились открытые мешки, наполненные, как предположила Тилли, крупой или мукой. На стене за прилавком висели полки, уставленные консервами и бутылками.
Противоположную стену занимали инструменты: лопаты, кирки, мотыги, плуги. А на стене над ними было развешано разное огнестрельное оружие. Тилли узнала только кольт и немецкую винтовку. Как-то Мэтью попытался научить ее стрелять из этой винтовки, но Тилли она показалась чересчур сложной. Кольт, как говорил Мэтью, оружие мужчины для стрельбы с лошади. Но что по-настоящему привлекло ее внимание, так это стеклянная витрина.
В этом магазине с его простыми товарами этот предмет казался таким же чужеродным, как горка для посуды в гостиной Альваро Портеза. Со своего места Тилли видела выставленные в витрине украшения, в основном бусы и карты с красочными картинками.
— Что-нибудь присмотрели для себя, мадам?
Голос Иана Маккинтоша заставил ее вздрогнуть. Несомненно, только он мог носить фамилию, указанную на вывеске у входа.
— Вы хорошо все осмотрели?
— Да, глаза разбегаются. Все просто восхитительно.
— О, да, восхитительно. Это вы верно подметили, — довольно закивал хозяин. — А теперь, как я полагаю, вам хотелось бы умыться с дороги. Спать будете снаружи или внутри?
— В доме место найдется? — поинтересовался Мэтью.
— Комната там. — Хозяин указал направление не рукой, не кивком головы, а шаркнул по полу обутой в кожаный сапог ногой, как бьющий копытом конь. — Доллар за ночь, — сообщил он. — Сюда входит и постель. Или можете пользоваться своим бельем. Мыло и полотенце в комнате.
— Благодарю, мистер Маккинтош, — вежливо проговорил Мэтью, а Тилли заметила, что муж едва сдерживает улыбку. — Мы с удовольствием воспользуемся вашими услугами.
Войдя в комнату, Тилли подумала, что особенно благодарить хозяина было не за что. Комната оказалась полупустой. Там стояло три кровати и самодельный умывальник с жестяным тазиком и кувшином, на блюдце лежал кусок голубого мыла, а рядом — полотенце, вид которого напомнил Тилли прихватки, которыми в особняке Сопвитов доставали из духовки горячие судки.
— Мы что же, будем не одни? — с улыбкой спросила она у Мэтью, показывая на три кровати.
— Я этому ничуть не удивлюсь.
Тилли сняла шляпку и накидку. В этом время Мэтью обдавал голову водой.
