Прошла неделя после нашего знакомства и мне удалось за это время три раза съездить за реку. Когда мы встретились в третий раз, Эдди обнял и поцеловал меня. Так быстро у нас шло дело. Но отец поправился, и мне стало труднее уезжать на свидания. В следующие двенадцать месяцев виделись мы не больше шести раз. Эдди прекрасно понимал, что ему здесь лучше не появляться. Он достаточно был наслышан о сеньоре Портезе, и знал, что его просто прогонят из этих мест всего лишь из-за интереса ко мне. — Луиза встала и подошла к камину.
Тилли внимательно слушала, не отрывая от нее взгляда, стараясь уловить едва различимые слова.
— Мне было восемнадцать, когда случилось то, что не могло не случиться. Мы безумного любили друг друга. Я рассказала об Эдди матери, а она — отцу. Боже правый! — Луиза, запрокинув голову, замолчала как бы раздумывая, потом продолжила свой рассказ. — Он был вне себя. Да что говорить, отец просто обезумел, услышав имя Бейли. Тогда-то и всплыла наружу эта давняя история. Эдди вполне мог оказаться одним из тысячи других Бейли, но отец стоял на своем — это потомок того самого Бейли, из-за которого бедный Портез угодил на виселицу. Почему-то иногда мелочи западают в память на всю жизнь. — Луиза обернулась к Тилли. — Как сейчас вижу: отец носится по комнате и в бешенстве швыряет на пол все, что попадается под руку. Помню, что мне вдруг представилось, что он танцует какой-то невероятный танец. Разве не глупо? — Она хмыкнула. — Но ты не представляешь, какую я совершила ошибку, когда остановила его танец, сказав: «Я должна выйти за Эдди Бейли. У меня будет от него ребенок».
Мне показалось, что он убьет меня. Я помню, как сжалась в комок на полу, а мать склонилась надо мной, прикрывая собой. Помню, он схватил ее за руку и отшвырнул в сторону. Она была маленькая и худенькая, и полетела по комнате, как пушинка. Он наклонился ко мне, и знаешь, Тилли, что я ему сказала: «Ты грязная, мерзкая скотина!» Я ругалась тогда в первый раз в жизни, а потом закричала: «Только тронь меня и я всажу в тебя этот нож!» А у меня в руках в самом деле был нож. Отец сбросил со стола приборы, и нож оказался рядом со мной. И я бы им воспользовалась, клянусь, это так — отец уже собирался меня схватить. Но в этот момент вошел Мак. Не знаю, как долго он стоял за дверью, и что успел услышать, но, благодаря ему я не стала убийцей. Но нож я держала вот так, — Луиза показала, — и направляла его прямо отцу в живот.
Три дня я не выходила из своей комнаты. Потом мать рассказала мне, что Мак переговорил с Эдди, и Эдди ответил, что готов приехать за мной в пятницу. До пятницы было еще два дня, когда отец сообщил, что именно в пятницу отправится с работниками табунить лошадей на четыре дня.
Наступила пятница. — Луиза умолкла и снова села перед Тилли. — Мы с матерью наблюдали, как мужчины выехали за ворота и как осела за ними пыль. Потом мы стали ждать Эдди. Он прискакал полчаса спустя и привел с собой еще одну лошадь — для меня. Я уже кое-что собрала в узелок и стояла в этой комнате. — Луиза тряхнула головой. — Сердце мое готово было выскочить из груди. Эдди вошел в дверь, а мы смотрели на него. Он в первый раз видел мою мать, и она впервые видела его. «Здравствуйте, мадам», — поздоровался он, и она ответила: «Здравствуйте, мистер Бейли». Все было так тихо и мирно, мы не спешили, думали, что у нас впереди четыре дня. Эдди немного поговорил с матерью и пообещал обо мне хорошо заботиться, она поблагодарила его. По ее лицу текли слезы. Он поднял с пола мой узелок, и в этот момент в конце коридора появился отец. Не могу описать тот ужас, который охватил меня еще до того, как он начал стрелять. Пуля попала Эдди в грудь ниже левого плеча. Он пошатнулся и повалился набок. Но падая, Эдди выхватил свой кольт, и отец снова стал стрелять. Мать бросилась к нему. Отец мог бы ее оттолкнуть, но он этого не сделал. Она как раз находилась перед отцом, когда в нее попала пуля Эдди. Отец всадил в него пять пуль.
Тилли, потеряв дар речи, потрясенно молчала.
— Бедная, бедная Луиза! — наконец выговорила она.
