Царь немного подумал себе на уме: «Кто может звезды считать? Хитрый игумен! Сумел мне доказать» — и говорит ему:
— Ну, это верно, скажем, подсчитал ты, а вот теперь скажи вторую задачу.
— Это тоже узнал. Мой батюшка помер двадцать пять лет, и теперя его нет, а вот на небесах я слышу стук и бряк, значит, небеса ближе того света.
Царь и на это согласился, что небеса и тот свет никто не проверял, поэтому игумен прав.
— Сумел ли ты оценить меня?
— Да, и это оценил.
— А что же стою я? — говорит царь.
— Вы стоите двадцать девять рублей.
Царь вспыхнул, и соскочил на ноги, и закричал ни него:
— Откуда взял такую цену — двадцать девять рублей, когда простой рабочий получает в месяц тридцать рублей?!
А игумен говорит:
— Царь! Вы, государь, прежде прослушайте, а потом и сердитесь на меня. Вас я ценил вот по чему: Иуда продал царя Христа небесного за тридцать рублей, а вы земной царь, значит, на рубль его дешевле должны быть.
Царю после этого нечего было говорить.
— Вот что, — говорит царь, — узнайте еще четвертую задачу: что я думаю на уме?
Игумен и говорит ему:
— Государь, вы думаете на уме: молодец игумен монастыря.
А царь действительно так и думал.
— Да, я так и думал: молодец игумен монастыря.
— Вы тут-то ошиблись, — говорит игумен, — я, молодец-то, ведь не игумен монастыря, а я пьяница трактира и кабака.
— Как так? — Пошли спросы и допросы, что вместо игумена был пьяница, а сам игумен скрывался.
Царь пьяницу поставил игуменом, а игумена выгнал шляться по трактирам и кабакам.
3. СОЛДАТ МОЛЕБЕН ЗАКАЗЫВАЕТ
Заказывает солдат молебен, а дьяк и спрашивает:
— Какой тебе, с акафистом?
— Да не дюже закатистый, так копеек на десять.
Был в одном селе поп, да такой добрый да разумный, что и сказать нельзя. (И где он такой уродился, не знаю.) Часто он нас поучал своими проповедями.
Один раз он начал нам рассказывать, да так-то хорошо, что мы слушали-слушали да давай плакать.
А батюшке стало нас жаль. Посмотрел он на нас сквозь очки да и говорит:
— О чем же вы плачете? Чего же вы плачете? Может, это еще все брехня!
Промолвил «аминь», закрыл книжку и пошел в алтарь.
Жили-были поп да дьякон.
Приход бедный был: не во что ни обуться, ни одеться и в головах положить нечего. Вот и придумали они, где бы на сапожишки добиться.
Дьякон говорит:
— Давай-ка, поп, я буду воровать, а ты будешь ворожить.
Поп и говорит:
— Чего будешь воровать?
— Лошадей. В лес буду их прятать. Ты будешь деньги брать, про лошадей рассказывать.
Вот дьякон пошел ночным бытом, троечку спер и в овраг их отвел.
— Ну, поп, я троечку спер и в овраг отвел. Пришлю к тебе мужиков. Ты будешь гадать, по черной книге читать, по сотне рублей денег брать. Чур, деньги пополам!
Вот дьякон увидал мужиков, у которых лошадь украл, и рассказал им все.
— Идите к попу: он вам про лошадей погадает.
Мужики обрадовались, скорехонько к попу собирались.
— Ох ты, батюшка, отец духовный, ты видишь свет. Не знаешь ли, где лошадей наших след?
— Ничего, друзья, не знаю, разве в черну книгу погадаю — все узнаю. Придите наутро.
Пришли они наутро, сказал поп:
— Ну, мужички, ваши лошади в лесу. Дорогу только я вам не скажу: давайте сотенку рублей.
— Сотенку дадим, только путь-дорогу расскажи, до коней нас доведи.
Мужики сотенку вынимали, алчному попу в руки давали. Сотенку поп взял, про лошадей им рассказал:
— Идите в поле. Лошади в рове стоят, аржану соломушку едят.
Мужики в поле пошли и лошадушек нашли.
Завтра праздник-воскресенье. К обеденке дон-дон.
Вот пришли добрые люди к обеденке, стали богу молиться, Христу-спасу клониться.
Дьякон лист бумаги взял, новую молитву читал:
— А послушайте, миряне, что я вам буду читать: у нас приход-от бе-е-дный, корми-и-ться нам нечем. Дьякон собирал-ся лошадей во-ро-вать, а попу-то велел во-ро-жить. Слышите ли, миряне? Не все ли вы с дырами? И спер дьякон тройку ло-ша-де-ей; отвел в о-враг, по-пу то ска-за-ал. Он в черной книге у-зна- а-л, а с му-жиков сотню рублей взял и про лошадей рассказал.
А поп-то и говорит:
— Сказал, ду-р-а-ак, ду-р-а-ак, дьякон, не во вся лю-дям бя-кай, знай ты да я. И обедня, братие, вся-а!
