Однако нет ничего тайного, что не стало бы явным.
Итак, у правительницы появился фаворит!
Как к этому отнеслись?
Русские министры по-прежнему морочили голову Нарциссу-посланнику, который старался склонить Санкт-Петербург в пользу Пруссии, и при дрезденском дворе скоро вовсе перестали верить в дипломатические способности Линара. Однако те из русских вельмож, которые предпочитали держать нос по ветру, уже начали считаться с ним и баловать подарочками в надежде на возможную протекцию. Он же не скупился на обещания всем подряд, жил на эти подарочки и взятки, умело ссорил противников и разводил друзей… Словом, с удовольствием разделял и властвовал. Впрочем, большинство людей разумных справедливо негодовали на возвышение Линара, который обожал давать правительнице разные «государственные советы». Следование им еще пуще увеличивало бестолковщину, творившуюся в то время в России. Негодовал и Антон-Ульрих – не потому, что входил в число людей разумных, а потому, что даже дураку тяжело носить рога.
Однако кто слушал принца? Кто его, правда что, принимал всерьез? Если у правительницы было свидание с Линаром, Юлиана сторожила любовников, словно огнедышащий дракон, не пуская Антона-Ульриха на порог. И даже когда Линар являлся как бы официально – поиграть с Анной Леопольдовной в карты или поболтать о последних модах, – все равно, третьей с ними была та же Юлиана, а об Антоне-Ульрихе никто не поминал. Словно его и не было!
Чтобы несколько исправить положение и ослабить влияние Нарцисса, среди русских вельмож возник замысел сорегентства. То есть Антон-Ульрих должен был сделаться таким же правителем, как и его жена. Но ни Анна, ни Линар вовсе простаками не были. Они мигом поняли, что после осуществления сего замысла легко будет вовсе скинуть Анну Леопольдовну с трона, – и у сторонников сорегентства ровно ничего не вышло, а Линар сделался неприкрытым врагом Миниху, главному стороннику идеи.
Однако все случившееся заставило беспечных любовников задуматься, не слишком ли вольно они обращаются с такой безделицей, как честное имя российской правительницы. В открытую говорили, что дочь ее Екатерина рождена неведомо от кого! А может быть, и сам малолетний император Иван Антонович…
Простейшее сопоставление дат и сроков свидетельствовало в пользу Антона-Ульриха, однако сопоставлением мало кто занимался: предпочитали чесать языками. Тогда любовники решили обмануть общественное мнение, и Морис вдруг открыто, бурно и неистово принялся ухаживать за сухопарой Юлианой Менгден. Большого труда изображать внезапно вспыхнувшую страсть Линару вовсе не было затруднительно: он любил вообще всех женщин. Кроме того, Юлиана была очень хорошим другом, веселой, остроумной, с ней приятно было поболтать, ну а для поцелуев и прочих нежностей оставалась правительница. «Всегда готовая к услугам», как принято было подписывать в ту пору дамские послания.
Ухаживанием отношения Линара и Юлианы не ограничились. В августе того же 1741 года было отпраздновано их обручение. Его торжественно отметили в присутствии императорской фамилии. Жених и невеста обменялись кольцами баснословной ценности, их исполненные нежности и пылкой любви письма как-то сделались достоянием общественности и громогласно обсуждались. Может быть, только доверчивому и сентиментальному Антону-Ульриху не было ясно, что это дымовая завеса: лично его письма проняли и даже заставили прослезиться.
А между тем не столь легковерным людям было ясно: Анна Леопольдовна намерена пойти путем своей тетушки. В России это уже было, было: всевластный фаворит при влюбленной императрице – и жена-ширма. Но Бирон при всех своих недостатках был хотя бы умен… Линар же, судя по всему, свой ум тщательно скрывал – до поры до времени.
Не дай Бог, это время все же наступит!
Уже сейчас он соперничал во влиятельности с самим вице-канцлером Остерманом (Миних же был в это время отправлен в отставку и даже сослан). А между тем именно тогда французский посол Шетарди доносил своему двору: «Можно без преувеличения сказать, что Остерман теперь настоящий царь всероссийский!» Но получалось, что Линар был еще сильнее, чем Остерман! Перед Нарциссом заискивали все, кто домогался чего-либо при дворе. Ведь ему вскоре предстояло оставить должность посланника и занять должность при правительнице.
