– Сколько кубических метров денег?
– А? – замолчал наставник и чуть удивленно посмотрел на меня.
– Ну, какую тележку с собой брать, – пояснил я терпеливо.
– Максим, такие соревнования невозможно выиграть, – в тон мне произнес старик. – Ты умный и хороший мальчик, но шансов нет. Вообще. Так теперь спроси себя – к чему привели твои поступки? Может, стоит очень сильно подумать, перед тем как делать? Стоит думать перед тем, как бить? Думать перед каждым решением в своей жизни? Особенно когда твои поступки могут ударить по семье?
– Отец сильно расстроился, да? – после длинной покаянной паузы робко спросил я.
– Очень, – немилосердно жестко прозвучал ответ. – На твою радость, князь очень хорошо относится к вашей семье. Удивительно хорошо. Иначе бы… Ты себе и представить не можешь… – потухшим голосом завершил он.
И за этим «представить не можешь» таились настолько безрадостные картины, сами собой мелькнувшие перед глазами, что на мгновение проморозило все внутри.
– Я их там… шоколадным тортом обкормил… Так что, может, еще убежишь от ремня… – легкой улыбкой подбодрил старик. – Но лучше не бегай.
– Эх, – поделился я эмоциями с темным вечером за окном, раскрыл ставни и принялся сматывать веревку.
Резко раскрылась дверь, и вместе со сквозняком внутрь вошел отец, пропустив вперед сестер и чуть погрузневшее пузо.
– Я услышал голос… – начал он, глядя на учителя, потом заприметил мой силуэт на фоне окна и гораздо строже произнес: – Максим!
Отец схватился за пряжку ремня и дважды попытался вывернуть ее из-под пресса живота.
– Ладно, потом, – задумчиво произнес он и вновь посмотрел на меня.
– Извините меня, пожалуйста, – потерянно сказал я, продолжая сматывать веревку.
– Максим, не надо! – сорвался голос отца, а руки отчего-то протянулись в мою сторону.
– Да нет, надо. Я очень перед вами виноват, – настаивал я на извинениях, дергая канат и пытаясь скинуть его с зацепа на крыше.
– И вовсе не виноват, – занервничал папа. – Да ведь, девочки?
– Ага! – пискнули хором Тоня с Катей.
– Я сильно вас подвел, – покачал я головой.
– Максим, давай обсудим это позже, – сглотнул отец. – А пока убери веревку, очень тебя прошу.
– А? – удивился я, глядя на моток каната, кольцом свитого у меня на руках. Рядом зеркалил удивлением учитель. – Да нет, это не то, что вы подумали. Я по ней в окно залез.
Верхняя петля наконец-таки слетела с крепления.
– Уф, – выдохнул Михаил и чуть присел, упершись ладонями в колени. – Не делай так больше.
– Не стану, – гарантировал я, будучи уверенным в своих словах. – Больше никогда не стану писать письма под чужим именем.
– И это правильно.
– И никто не сможет написать, – решительно кивнул я.
– Ну, за остальных мы не в ответе. Если у них там такой бардак с электронной подписью…
– В ответе, не в ответе, но я на всякий случай флешку с собой забрал. – Примерившись к мотку веревки и пространству небольшой комнаты, я все же решил выкинуть ее в темноту сада.
– Ай! – тут же крикнула темнота голосом Федора.
– Он там что делает? – тревожно перегнулся я через подоконник.
– Это чтобы ты не сбежал, – виновато подсказала Тоня.
– М-максим!!! – взревели два голоса за спиной.
Резко захотелось яблок. А там еще Федор в беде, так что я мигом прыгнул вниз, приземлившись на ноги, прыжком достиг места падения веревки и нашел Федора под ней.
– Да я сам выберусь, – заверил меня брат и огладил живот. – Но потом. Там торт такой вкусный, я тебе кусок оставил, – доверительно шепнул он.
Но веревку я все-таки снял и положил ее Федору и себе под головы. Потому что над нами была красивая звездная ночь, и совершенно расхотелось куда-то убегать, даже от двух ярящихся в окне старших, то требующих телефоны (у учителя не работал, а папа оставил в гостиной), то велящих немедленно вернуть флешку, то хором обещающих лишить здоровья. Но и они довольно быстро утихли, заинтересовавшись нашим молчанием.
– Максим, Федор, у вас все хорошо?
– Не очень, – ответил я правду.
– Что с Федором? Что-нибудь нужно?!
– Воды, – простонал Федор.
– Сейчас, одну секунду!
– И еще торта… – совсем жалобно продолжил брат.
– Уже несу… Что?!
