А часы, проведенные с Харпером… Никки будет вспоминать этот июнь с почти невыносимой болью, так как каждый уик-энд ослепительно ярко запечатлелся у нее в памяти, словно дни перед надвигающейся смертью и потому такие скоротечные. Между ними было все: смех и обида, радость, такая огромная, что казалось, она умрет от нее, редкие, но бурные споры. Каждое столкновение, каждая ночь любви, каждый бесценный миг, проведенный с Харпером, были для Никки восхитительны и потрясающи.
Она все время думала, как внести в их жизнь больше уравновешенности, видела, что Харпер тоже прилагает к этому усилия — то вдруг проявит терпение в споре, то разрядит улыбкой тяжелую атмосферу, возникшую из-за его плохого настроения. Иногда согласие им почти удавалось, и тогда эти волшебные минуты тянулись вечно. Они имели свой вкус, запах, их можно было потрогать. Ей казалось, что она близка к безмятежному счастью. Но затем какая-нибудь мелочь, вроде непонятного взгляда или загадочного замечания, снова разрушала равновесие.
Один такой вечер никогда не изгладится у нее из памяти. Это было последнее июньское воскресенье. Накануне в субботу они с Харпе-ром поздно легли спать, долго разговаривали, а потом в полной гармонии занимались любовью. На следующий день, в воскресенье, она согласилась поиграть в компьютерную игру с Чарлзом, а Харпер спустился вниз побыть с матерью.
В игре с Чарлзом Никки потерпела полный крах. Хихикая от восторга, шестилетний ребенок легко переиграл ее, так как она, к своему стыду, совершенно не умела управляться с клавиатурой компьютера. Никки признала свое поражение, а про себя смеялась, видя, с какой жалостью смотрит на нее Чарлз. Выполнив обещание, данное мальчику, Никки бесшумно сбежала по лестнице вниз в поисках Харпера и Хелен.
Они, должно быть, в малой гостиной, подумала она, не обнаружив их в передних комнатах. Она уже была у открытых дверей и тут услыхала безукоризненно правильную английскую речь Хелен:
— Просто стыдно за нее. Неужели она не понимает, что ведет себя неподобающим образом?
Никки остановилась как вкопанная. У нее было такое чувство, будто ее предали. Хотя они с Хелен всегда были всего лишь вежливы друг с другом, ей очень нравилась мать Харпера, и она полагала, что это доброе отношение взаимно. Сейчас Никки ощутила в голосе Хелен явное неодобрение. Она застыла на месте, ожидая, что ответит Харпер. После тягостного минутного молчания он сказал жестко и неумолимо, словно выносил приговор:
— Да, я знаю. Если бы я мог предположить, что она поведет себя именно так, то никогда не допустил бы этого. Я просто не представлял, как глубоки ее чувства.
От такого предательства Никки в ужасе зажала руками рот, чтобы подавить крик. Голова была как в тисках, и она больше ничего не расслышала. Затем раздался холодный голос Хелен:- Я полагаю, что, порвав с ней, ты вынужден будешь прекратить отношения и с ее семьей. Это очень неприятно. Что ты собираешься предпринять?
— Я предоставил Никки несколько удобных случаев, но она даже не хочет это обсуждать. Замкнулась в себе. Она слишком гордая, и с ней трудно договориться. — Харпер сердито рассмеялся.
Они обсуждают ее жизнь, будущее, ее любовь и счастье так, словно у нее нет ни права голоса, ни права выбора! От охватившего ее гнева у Никки потемнело в глазах.
— Но ты должен что-то сделать. Так дальше продолжаться не может, — сказала Хелен с беспокойством.
Харпер огрызнулся:
— Я уже сам подумал о том, что мне делать! Но сейчас об этом рано говорить.
Что ж, и на том спасибо. Он хотя бы кажется немного задетым. Злые и мучительные слезы потекли у Никки из глаз. Она повернулась, чтобы убежать к себе. Как же ей хотелось не плакать, а с решительным видом войти в комнату и, черт побери, посмотреть им обоим в лицо!
Внизу лестницы она столкнулась с Чарлзом, и мальчик обхватил ее за талию.
— Никки! — испуганно воскликнул он. — Что с тобой?
Она с силой вцепилась в его футболку и прошептала:
— Никому не говори, что видел меня, понял? Ни слова!
— Я… не скажу… — запинаясь, произнес Чарлз, ничего не понимая, но видя, как ей плохо. — Я обещаю! А почему ты плачешь?
