Возбуждение от перенесенного ужаса улеглось, но депрессия, как его следствие, еще не наступила, поэтому Никки мыслила четко и легко. Когда седовласый незнакомец помогал ей усесться в машину, она отмечала в уме все детали: темные глаза внимательно посмотрели на нее, оценивая ее состояние; он протянул ей длинную руку изящным жестом, но в этом движении не чувствовалось слабости — настолько крепкой оказалась его ладонь; на его худощавом бесстрастном лице промелькнуло хищное выражение, когда он напоследок окинул взглядом пустынную улицу.
Он захлопнул дверцу с ее стороны и обогнул машину. Очень сдержанный характер, подумала Никки, устраиваясь на сиденье. Тут она вспомнила, с каким выражением он смотрел на ее искалеченные руки, и решила, что он просто умеет управлять собой.
Сев в машину, он нажал на кнопку, и дверцы автоматически защелкнулись. Голова с потрясающей седой шевелюрой повернулась к ней, и строгий взгляд пробуравил Никки. Лицо игрока или члена совета директоров крупной фирмы. Этот человек обладал властью и умел ею поль-зоваться. И он вовсе не был так стар, как могло показаться вначале из-за седины. Никки встретила его взгляд с неподдельным спокойствием.
— Вы, как видно, совсем не боитесь быть запертой в машине с незнакомым человеком? — саркастически заметил он.
Никки нисколько не рассердилась. Глядя в его жесткие глаза, она ответила:
— Я ведь осталась жива только благодаря тому, что наткнулась на вас. А это наводит на размышления.
— Может, не стоит так легко доверять людям? — вкрадчиво сказал он.
Она одарила его белозубой улыбкой.
— В тихом омуте черти водятся, да? Выражение его лица не изменилось, но во взгляде что-то промелькнуло. Сердце у Никки екнуло, но он опустил глаза и снял с шеи белый шарф.
— Вытяните руки, — приказал он, ничего не объясняя и тем более не успокаивая.
Уж не хочет ли он связать ее? Никки вообще-то разбиралась в тонкостях человеческого поведения. Ей казалось, что ему можно довериться, в нем угадывалась способность сострадать, а ей ничего не оставалось, как подчиниться ему. Никки позабавило то, что она разгадала эту сторону его натуры, и она смело улыбнулась ему. От улыбки ее лицо засияло и в нем проглянули черты умудренной жизненным опытом женщины. А ему вспомнилось, что последний раз на него так проницательно смотрела другая женщина, умершая пять лет назад, но даже у нее не было такого прямого и чистого взгляда. Эта же молодая особа — просто редкость.
Он взял шарф обеими руками, и сильные плечи под черным вечерним пиджаком слегка напряглись — тонкая материя с треском разорвалась. Никки покорно протянула ему пораненные ладони, а он с большой осторожностью обмотал их самодельными повязками из дорогого шелка. Затем протянул руку к ремню безопасности на ее сиденье и защелкнул пряжку. Его движение было неожиданным, и Никки инстинктивно отстранилась, сама не понимая почему: то ли чтобы не мешать, то ли чтобы он ее не коснулся.
— А я и не знала, что мы куда-то поедем, — с некоторой долей колкости заметила она и в отместку получила иронический взгляд.
— Вы, может быть, предпочитаете сидеть здесь битый час, поджидая полицию, но я не намерен этого делать. — В его голосе слышались скука и нетерпение.
Как жаль, что я не умею читать чужие мысли, язвительно произнесла про себя Никки, задетая тем, что он продолжал как бы не замечать ее.
Он застегнул свой пристежной ремень, завел мотор и включил телефон внутренней связи, затем набрал номер. Никки сидела рядом, скорчившись от боли. «Ягуар» с ровным гулом проехал тихий переулок и влился в вечерний поток транспорта. Тут раздались телефонные звонки, их было несколько, так как вызов из машины дважды переадресовывался, пока наконец кто-то не ответил.
Нетерпеливый мужской голос произнес:
— Да?
— Гордон, ты в Лондоне? — Вопрос седого незнакомца за рулем прозвучал так неожиданно после долгого молчания, что Никки чуть не подскочила. У него произношение воспитанника Итона, почему-то пришло ей в голову.
— Да, в Лондоне, — послышался ответ.
— Ты сможешь через полчаса приехать ко мне?
— Если это необходимо. — Голос на другом конце провода теперь уже не звучал нетерпеливо.
