Из русских европейцев воевали 20-30% всего мужского населения.
Из туземцев — от силы 2%, в десять раз меньше.
К тому же кто сказал, что все крестьяне поголовно воевали с Наполеоном? Или скажем так — что они воевали ТОЛЬКО с Наполеоном? О патриотизме русских крестьян написано и сказано много. Старостиха Кожина, ведущая пленных французов, крестьяне, сжигающие хлеб и угоняющие скот, лишь бы не достался французам... Это было.
Но было и явление, которое некоторые историки называют «вторым изданием пугачевщины»: как только рухнула власть Российской империи, крестьяне начинают войну и с французами, и с русскими войсками. Они жгут помещичьи имения, не пускают на свою территорию никаких вооруженных людей - обоих армий.
Говорить, писать, даже упоминать о таких действиях считалось глубоко непатриотичным, даже неприличным. Есть туманные упоминания о крестьянской войне в «Войне и мире» Льва Толстого: история бунта в имении князей Болконских, в Богучарове. Мужики этого села, все время руководствуются какими-то неясными слухами (потому что дикие); толкуют про то, что еще в 1797 году воля выходила, да господа отняли. То они пытаются переселяться на «теплые реки», то придумывают еще какую-нибудь несусветную глупость. Слух о приближении Наполеона соединяется для них «с такими же неясными представлениями об антихристе, конце света и чистой воле»[159].
Этот пересказ «неясных слухов» не так уж трудно понять, и без всяких ссылок на непостижимость народного инстинкта... Крестьяне Богучарова хотели свободы, бежали на Кубань и ничего не имели против прихода Наполеона. Помещику же своему от души желали провалиться под землю, быть унесенным вихрями враждебными или погибнуть в войне с французами.
В истории, которую рассказывает Л. Толстой, все «правильно»: и мужики дикие, и поступки их нелепые; сами не понимая, зачем это нужно, мужики пытаются удержать княжну Марью... и мгновенно приходят в себя, стоит Николаю Ростову дать главному зачинщику по морде и заорать классическое:
— Шапки долой[160]!
Но современники описанных событий (и современники Льва Толстого, поколением младше) могли читать эту историю совсем по-другому. Так сказать, могли прочитать между строк.
В XX же веке о крестьянском сопротивлении того времени написана даже специальная книга Василий Ивановича Бабкина... Но ее — уже в советское время, в 1970-1980-е годы, никто не хотел печатать, несмотря на лояльнейшее название: «Специфика классовой борьбы в эпоху 1812 года»[161]. Ведь «как известно», крестьяне были невероятными патриотами!
Многие стороны Отечественной войны 1830 года почти что скрываются до сих пор. Читатель! В каком учебнике России упоминается Русский легион армии Наполеона? Замечу — военнопленных никто не принуждал воевать со своим Отечеством. Они преспокойно жили во Франции или в германских городах, получая довольствие от властей и не подвергаясь никаким репрессиям. Даже к труду их никто и не думал принуждать. Участие военнопленных в войне на стороне Наполеона было совершенно добровольным.
Что до крепостных... Большинство из них происходили из Западной Украины Западной Белоруссии, Прибалтики — оттуда ближе до Польши и Германии. Но порой на Запад бежали и крестьяне из Великороссии. Шли ночами, прибивались к шайкам воров, приставали к гуртовщикам и мелким торговцам...
Эти люди шли в армию Наполеона из идейных соображений — ведь сами-то они уже бежали, они-то уже не крепостные! Эти спасшиеся из рабства хотят освободить уже весь народ, для этого и идут к Наполеону.
Наполеон не рискнул издать Манифест об отмене крепостного права в России. Но тут и без призывов Наполеона к гражданской свободе — Русский легион и второе издание пугачевщины. Право же, у русских европейцев и их правительства были причины бояться русских туземцев и не особенно доверять им.
Начиная с эпохи Николая I историю лакировали и выглаживали, строили соборы и памятники (включая храм Христа Спасителя и Бородинскую панораму), превращали реальную историю в пропагандистскую схему — ту, которая устраивала правительство и русских европейцев. Схему, в которой не было никакого Русского легиона, не было никакой пугачевщины, а дикие мужики, по своей туземной тупости, чего-то не поняли и попадали на колени при первом рыке дворянина: «Запорю!». То есть, пардон, этот рык тоже неправильный, надо было: «Шапки долой». А то что про нас подумает Европа? Схема, в которой старостиха Кожина есть, а Русского легиона нет, дожила до наших дней.
