Утром, за завтраком, Штольц хранил молчание. Александр не задавал вопросов, как и было приказано, и ждал, что шеф скажет что-нибудь сам. Наконец, напившись кофию, Карл Иванович ласково посмотрел на секретаря и произнес:
— А что, голуба душа, понравилась тебе Мари или так себе девка?
— Мари? — Остужев не был готов к такому вопросу. — Ну, она… Молоденькая очень. Да и рассмотрел я ее не особенно хорошо.
— Рыженьких не любишь? — Штольц потянулся. — Ну, твое дело. Да, молоденькая, ты тут особо-то не заглядывайся. Но сегодня молоденькая, знаешь ли, а завтра уже и в самый раз. Впрочем, я не об этом. Ты понравился Дюпону.
— Вот как? — Остужев теперь и вовсе не знал, что отвечать. — И чем же?
— А вот это ему лучше знать. Он ведь человек непростой и в людях разбирается получше даже меня. Ты ему понравился, просит по окончании нашей миссии оставить тебя во Франции. У него тут людей не хватает. Сам понимаешь: революция, террор, тут как бы самая передовая линия. Опасно здесь, Саша. И когда придется решать, подумай хорошо, ты в семье один сын.
— Да вроде бы мы и так не в безопасности, — осторожно заметил Александр.
— Не в безопасности, в опасности мы, — согласился Штольц. — В любой момент могут прихлопнуть нас, как комаров. Только то и спасает, что за нас Дюпон мстить будет, вот враги и сидят, выжидают. Потому что главное дело в Париже мы уже сделали, остановили бегство Барраса. Дюпон поставил на него, верно это или нет — ему виднее.
— Но ведь мерзавец! — не удержавшись, воскликнул секретарь.
— Не горячись, Саша. Боюсь, в европейской политике вообще приходит время мерзавцев. Но с ними, как видишь, легко договориться. Теперь мы с тобой посмотрим, как Баррас будет решать свои проблемы. Ну, и еще кое-какие дела у меня есть, тебя, прости, они пока не касаются. Ты пока можешь немного отдохнуть. Я про Мари почему спросил? Потому что Дюпон предлагает вам вместе погулять по городу.
— Это еще зачем? — опешил Остужев.
— Наверное, хочет, чтобы вы ближе познакомились. Он же просит тебя оставить, забыл? Ну, Мари на тебя посмотрит, ты на Мари. Это тоже полезно, волнует она меня. Дюпон доверяет ей целиком и полностью, а девочке всего-то четырнадцать годков. Вот посмотри, не увидишь ли какого изъяна свежим глазом. Про Барраса поговори с ней, про террор, только осторожно. А по дороге город посмотришь. Интересный город Париж, не Санкт-Петербург, но интересный. Иди, одевайся, она зайдет уже через час.
Неспешное предложение, по сути, было приказом. Александр надел лучший костюм, причесался, на всякий случай сунул в карман пистолет и вышел на улицу встречать Мари. Ему почти все оставалось непонятным. Что за организация, в которую он не вступал, но на которую фактически работает, получая деньги из казны? Почему ему можно спокойно разгуливать по городу, если рядом могущественные враги? Отчего, наконец, он так понравился Дюпону? Во Франции наверняка хватало толковых людей.
Париж, между тем, жил своей жизнью. Доносились крики торговцев с расположившегося неподалеку рынка. От Сены несло нечистотами, и этот запах резко контрастировал с красавицами, которые, оголив плечи, проходили мимо, смело поглядывая на Александра. К такому он не привык, но ему это нравилось. Революция! Он начинал понимать, что это такое — запах свободы. Да, иногда она и кровью пахнет, а иногда навозом, но это плата за горящие глаза парижан. Вот люди ходят, гордо подняв головы и улыбаясь. В России такого не увидишь, а они вышли на бой и одержали победу, а потом смогли еще отбиться и от пруссаков, и от англичан. Люди улыбались, и Александр, чтобы не попасть под это обаяние свободы, твердил про себя: террор, террор! Эти же глаза парижан видели больше казней, чем глаза жителей какого-либо другого города, если не считать какие-нибудь совсем дикие края. Свобода оплачена кровью, и кто знает, сколько крови ждет их еще впереди?
— Вы меня не хотите замечать, да?
Прямо перед ним оказалась Мари. Она приоделась, но теперь выглядела совсем девочкой. Остужев и правда мог не узнать ее, проходя по улице, — то девушка на выданье, то вдруг снова ребенок.
