Император, озабоченный сгущавшимися тучами на политическом горизонте, хотел отвлечь внимание императрицы от возникших в связи с этим неприятностей, развлекая ее и молодых придворных дам более частым проведением приемов и балов. Самый блестящий костюмированный бал был дан в помещении театра дворца Тюильри: главным танцем была кадриль, и ее репетиции проводились за несколько дней до бала в сооруженном для этой цели небольшом театре в апартаментах императрицы. В этой затее приняли участие две сестры императора, обе необыкновенно очаровательные. Принцесса Полина появилась в костюме, символизировавшем Францию. Принцесса являла собой идеал красоты, которую выгодно подчеркивал восхитительный костюм. Облачившись в белую тунику, она прикрыла грудь легким нагрудником, усыпанным золотыми чешуйками; ее голову увенчивал легкий шлем из полированного золота, а на шлеме развевалось несколько белых перьев; со шнурованными туфельками на ногах и с полукопьем в руке она представляла собой на редкость очаровательное зрелище.
Наряд Неаполитанской королевы символизировал Италию: на королеве сверкало красное платье, отделанное золотой вышивкой. Так как она не была столь высокого роста, как принцесса Полина, то ее превосходный богатый костюм казался несколько тяжеловатым, но также производил сильнейшее впечатление. В кадрили обратили на себя внимание самые очаровательные дамы императорского двора. Графиня Ле Гран, баронесса де Мегриньи и другие такие же красивые дамы появились в костюмах, символизировавших часы. Они следовали за генералом Шарлем де Лагранжей[24], облаченным в маскарадный костюм, символизировавший солнце.
Император всегда считал, что для возрождения Европы необходим повсеместный мир. Когда он был Первым консулом, его главной целью было достижение мира. Он часто говорил, что его нельзя обвинять в нарушении Амьенского мирного договора. Став императором, он продолжал неустанно добиваться мира, о чем всем было хорошо известно. После битв при Аустерлице, Фридланде, Ваграме и даже до переправы французских войск через Неман он не упускал случая, чтобы вновь и вновь предлагать мир Англии. Его амбиции не заходили столь далеко, чтобы отобрать скипетр владычицы морей из рук Англии, но он хотел, чтобы французские корабли пользовались уважением на морских просторах и французский флаг на их мачтах служил им защитой. Поэтому император принимал участие только в тех войнах, которые развязывались против Франции.
Прежде чем покинуть Париж, чтобы совершить великие военные походы, император провел несколько совещаний по проблеме продовольствия с целью обеспечения Парижа продуктами питания. В течение последних двух лет урожай в стране был плохим. Прогнозы на урожай в предстоящем году также не предвещали ничего хорошего[25]. До отъезда он отдал исчерпывающие и строгие распоряжения о том, чтобы склады, хранившие запасы продовольствия, были заполнены, чтобы в Париже были установлены умеренные цены для рабочих, о которых он особенно заботился. Он знал, что богатые всегда сумеют ухитриться закупить для себя необходимые продукты, независимо от того, как высоко взлетят цены. Император знал, к чему может привести нехватка продовольствия в Париже: народ, когда он голоден, можно подтолкнуть к любым общественным беспорядкам, а именно этого император хотел избежать во время своего отсутствия во Франции.
Сконструировав механизм управления страной, с помощью которого должен был действовать его государственный административный аппарат, император с императрицей весной 1812 года выехали из Сен-Клу в Дрезден, вновь оставив своего сына на попечении графини де Монтескью, которой они безгранично доверяли, и вполне заслуженно. Хорошо известно, что император, когда вручал ей своего сына, заметил: «Мадам, я доверяю вам судьбу Франции; позаботьтесь о том, чтобы он стал хорошим гражданином и хорошим христианином». Эти слова были сказаны женщине, чьи добросовестность и благочестие были хорошо известны.
Каждое утро графиня де Монтескью, в соответствии с заведенным обычаем, приносила Римского короля к императору во время завтрака. Тот брал сына на руки и усаживал его на колени. Император получал удовольствие, играя с сыном и даже поддразнивая его. Однажды утром он, играя с ребенком, держал его маленькую ручку в своей руке; взглянув на госпожу де Монтескью, он спросил: «Мадам, когда с вашей помощью эта рука станет способной держать стоящую саблю?»
