Карим спустился на второй этаж. Конституция действительно лежала на одной из полок киоска. Он перелез через стойку, взял брошюру, положил вместо нее два рубля и вернулся в номер. Ночь ушла на изучение Основного Закона.
На следующий день в 9-30 Карим шел привычной дорогой от гостиницы «Россия» в сторону Кремля. Впервые за двадцать дней он обратил внимание, что идет по живому коридору. Люди, его образовавшие, держали в руках плакаты «Россия, встань во весь рост!», «Россия, будь нам матерью, а не мачехой», «Беженцам – статус беженцев». Были и другие, более острые лозунги.
«А ведь они каждый день тут стоят, а я только сейчас понял, что они обращаются к нам и ждут от нас помощи», – подумал Карим. На заседаниях съезда он стал внимательнее слушать выступающих, обращал внимание не только на то, о чем они говорят, но и на то, как они это делают. Через несколько дней Карим уже по первым фразам выступающего мог определить, будут другие депутаты его слушать или займутся каким-то своим делом. Он подметил, что определенные темы затрагивают всех людей в зале, некоторые – только отдельные группы, а другие не интересуют никого, кроме самого говорящего. Потом он стал следить за судьбой материалов, которые попадают каждое утро в руки депутатов. Оказалось, что почти все тексты отправляются в урну непрочитанными. Людей из регионов больше волновала проблема вечернего досуга, нежели законотворческая деятельность. Москвичи и ленинградцы были в основном заняты распределением продуктов, книг, одежды, отпускаемых по депутатским талонам в Кремле. Конечно, были и те, кто всерьез занимался своей прямой обязанностью – работой над созданием новых законов. Вокруг этой группы и кипела основная съездовская жизнь. Кариму эта деятельность понравилась, он решил остаться в Москве. Но такое могло произойти лишь в одном случае, если его включат в состав Верховного Совета от региона, который он представляет. В будущем Верховном Совете РСФСР Дагестан имел четыре места. Теоретически на них претендовали двенадцать депутатов. Карим на листке бумаги написал инициалы всех дагестанских депутатов, включая и свои. Четверых он вычеркнул сразу. Эти люди занимали в республике слишком высокие посты, и променять свой махачкалинский кабинет на кресло в парламенте никто из них не пожелал бы. Еще две кандидатуры Карим вычеркнул после некоторых раздумий – слишком слабы они были в профессиональном плане, чтобы работать в Верховном Совете. Их и на съезде он ни разу не встретил. Случайные здесь люди. Таким образом, на четыре вакансии шесть человек, насчет двоих уже понятно, что они пройдут железно.
«Моя задача – занять одно кресло из двух оставшихся», – подумал Карим и вспомнил веселую игру. Дети бегают вокруг стоящих в центре стульев, а когда музыка резко обрывается, стараются побыстрее усесться на свободное место. Но стульев всегда на один меньше, чем игроков. Карим эту игру любил и почти всегда выигрывал. «Выиграю и на этот раз, – подумал он. – Нужно только проделать определенную работу».
«Определенная работа» началась уже вечером следующего дня. Карим постучал в номер Гаджи Саидовича Мурадова – самого старшего из депутатов от Дагестана. Мурадов тридцать пять лет проработал в дагестанском правительстве – Совете Министров. Этот зубр республиканской политической жизни пользовался абсолютным авторитетом практически у всех в Дагестане за взвешенный подход к любым делам, за верность слову, за профессионализм и трудолюбие и за многие другие прекрасные человеческие качества.
– Гаджи Саидович, можно к вам?
– Заходи, Карим, я как раз ужинать собрался. Составишь компанию старику.
Апартаменты Мурадова оказались раза в три просторней номера Карима. Было видно, что здесь совсем недавно сделали ремонт и заменили всю мебель. Украшением гостиной был огромный телевизор «Sony», водруженный на стеклянную подставку с хромированными ножками. Гаджи Саидович заметил некоторое изумление на лице гостя.
– У тебя на лбу написано: «и здесь эта партноменклатура привилегиями пользуется». Сотри немедленно!
– Уже стер, Гаджи Саидович.
