— Родес, — повторил Кристофер. — Неплохо было бы выяснить правду, прежде чем осудить другого человека, не так ли? Должно быть, тебе приятно было осознавать, что ты развелась с бессовестным негодяем.
Элизабет ничего не ответила. Она пыталась не думать о том, что этот резкий, усмехающийся человек был тем самым мужчиной, который любил ее, прижимал к своей груди и рядом с которым она чувствовала себя так спокойно все ночи напролет в Пенхэллоу. Это было совсем недавно.
— А как же карточная игра и мошенничество? — спросил Кристофер. — Разве я был картежником, Элизабет? Да еще к тому же и мошенником?
— Неужели ты не знал, что человек, которого ты обыграл, после этого застрелился? — спросила девушка. — Ты не оставил ему ничего, кроме отчаяния. Ты должен был знать об этом. Как ты мог с этим жить?
— Ты говоришь про Моррисона? — спросил Кристофер, прищурив глаза. — Про Эдгара Моррисона, да? Это во время моей учебы в Оксфорде? Меня всегда охватывало чувство вины, когда я стоял рядом и смотрел, как этот бедолага все проигрывает. Ему никогда не везло. Господи, Элизабет, но ведь его обчистил известный карточный шулер. А я вообще не играл.
— Но есть люди, которые утверждают обратное, — возразила она. — Они говорят, что в тот день ты выиграл крупную сумму.
— Хорошо. — Кристофер наконец отошел от двери и сцепил руки за спиной. — Кто-то здорово потрудился, чтобы очернить мое имя. Тебе повезло, что у тебя такой влиятельный отец, который помог тебе освободиться от такого чудовища, как твой муж.
— Да, — призналась Элизабет.
Он долго смотрел на нее, не говоря ни слова.
— Я пришел сюда, чтобы поговорить не об этом, — произнес он в конце концов. — Мне бесполезно что-то тебе доказывать, если ты веришь в мою виновность, а обратного я не могу доказать, пока не могу. Но я сделаю это, Элизабет, хотя мне придется прояснить гораздо больше, чем казалось раньше. Я привел тебя сюда затем, чтобы поговорить о Кристине. Ей уже шесть лет? Она похожа на тебя?
— Нет, — ответила Элизабет.
— На меня? — Кристофер приподнял брови.
— У нее темные волосы и голубые глаза.
— Постоянное напоминание обо мне, — подытожил Кристофер. — Какое несчастье!
— Она очень красивая девочка, — сердито возразила Элизабет.
— Ты назвала ее Кристиной, — задумчиво произнес Кристофер. — Постоянное напоминание. Но почему?
— Мне нравится это имя, — ответила Элизабет.
— И оно очень похоже на мое, — добавил Кристофер. Элизабет ничего не ответила.
— Я хочу увидеть ее, — заявил Кристофер.
— Нет! — Неожиданно Элизабет запаниковала.
— Похоже, ты не поняла меня, — уточнил Кристофер. — Я не прошу. Я хочу ее видеть, Элизабет. Что она знает обо мне? — поинтересовался он, снова сощурив глаза. — Что ее отец гуляка и убийца? Что у нее есть сестра по отцу? Ведь у моей любовницы была девочка, да?
— Ты мне больше не муж, — заявила Элизабет. — И ты не имеешь права видеть ее. Я этого не допущу.
— И твой папа тоже не позволит этого, не так ли? — сказал Кристофер. — Она — моя дочь, Элизабет. Ты, должно быть, знала, что ждешь ребенка, еще до моего отъезда в Канаду. Не так ли?
Она ничего не ответила.
— Ты лишила меня радости сознавать, что ждешь от меня ребенка, — произнес он. — Ты не дала мне узнать всех волнений, связанных с его рождением. Ты скрыла от меня все ее раннее детство. Это мой ребенок, Элизабет. Мой единственный ребенок, хоть ты и не веришь этому. Я не уверен, что смогу когда-нибудь простить тебе такую жестокость.
Все как-то неожиданно перевернулось. Ей следовало сердиться. Она должна была говорить о невозможности простить его.
— Что она знает обо мне? — снова спросил Кристофер.
— Что ты умер, — ответила Элизабет. — Я хотела, чтобы она поверила этому.
— Мне все это уже надоело, и я готов воскреснуть, — возразил Кристофер. — Когда я увижу ее?
Страх снова охватил Элизабет, у нее внутри все похолодело. Столько лет она боролась с этим чувством. Она не станет умолять, упрашивать, плакать. Она заставила себя дышать ровно и глубоко.
— Ты не можешь ее видеть, — выдавила она. — Так лучше, Кристофер. Лучше для Кристины. Подумай о ее чувствах, если не хочешь считаться со мной.
