– Бонда-арь! – снова приходится мне рвать голосовые связки, чтобы вызвать нашего дизелиста. Слух начинает медленно возвращаться. Потому что в это время у меня за спиной раздается три уставных хлопка подошвой о камень горной земли и трясущийся голос живого, слава богу, часового. Поворачиваюсь. У Шакирова сверкают снегом белки глаз и зубы. Все остальное основательно покрыто пылью. Автомат в положении «на плечо». Я привычно беру свое оружие в положение – «на ремень». Эта болезнь служивых людей заразна, как безусловный рефлекс у собак Павлова.
– Товарищ лейтенант! – начинает Шакиров, он кричит под недоуменными взглядами сопровождающего стрелка и сержанта Бори. От этих торжественно произнесенных слов сержант и стрелок поправляют одежду, пояса и берут автомат в положение «на ремень». Я тоже подтягиваю автомат и берусь за ремень еще более правильно, чем как положено в строевом уставе. Ренат продолжает доклад, лица у всех становятся серьезными. Война войной, а задачу по охране границы никто не отменял. Приказ на охрану Шакиров от меня получил. Вот он и докладывает, как его учили. – За время несения службы признаков нарушения государственной границы не обнаружено. Происшествий не случилось, за исключением… – Шакиров замолкает и оглядывается на лежащий остов нашей вышки, с выкрученными и торчащими обрывками тросов, которые ее раньше удерживали на растяжках. Он не знает, как это обозвать. Боря как-то по-больному всхлипывает и в восхищении дергает головой, стрелок гыгыкает. Я с упреком сжимаю губы и выразительно смотрю на обоих за спиной Шакирова. – Вы-вы, – заикается Ренат, – вышка у-у-пала, – ну да, тут заикой станешь. Но меня смущает не это. Солдат совершенно не пострадал. Только испугался, оглох и пылью присыпало. Это странно. Если высота самой вышки метров двадцать пять, да сама сопка, на которой она стоит над ПЗ >8, триста метров – не меньше. То площадка наблюдения летела вниз метров сто, пока не грохнулась вдребезги на почти вертикальном склоне сопки. Нет, ну вы гляньте. Он еще и улыбается! Наверно, со страху, от радости, что пронесло.
– Шакиров! Да ты в афганке родился! – Уши отпускает. Я начинаю нормально слышать. – Как ты смог-то? – Шакиров опускает очи в землю и мнется. Он явно не решается мне сказать правду, а лгать ему очень не хочется, потому, что он мой приказ нарушил. А несение службы по охране гос-границы – это выполнение боевой задачи. А за невыполнение в мирное время… А у нас война, но мы еще этого не поняли. Выручает Боря. Он мне кричит из-за спины бывшего часового:
– Таарищ лейтенант! Он сейчас рожать будет до завтра! Просто посрать он спустился с вышки! Спустился за сопку, под вышку, сбоку по тропе, но в сторону, чтоб с заставы и опорного никто не увидел. Сел. Штаны спустил. Двинул свой канат из толстой кишки наружу. А тут, ка-а-ак перданет, там, в Ашхабаде. Вышку под сопку, его кувырком, а автомат в пыль полетел. Только ушибся малость, – быстро доложил Боря. Шакиров виновато улыбнулся.
– Ладно. Вышку тебе на дембель оставим. Восстановишь, – Шакиров повеселел. – А где стрелки? – озаботился я своими подчиненными.
– Так наверху они, там, где вышка стояла, – ответил сержант, – я им приказ, как положено, под козырек отдал, – доложил Боря.
– А что двоих-то оставил? – спросил я и поздно спохватился. Боря уже начал отвечать на мой вопрос под насмешливым взглядом и вздохом стоящего рядом стрелка.
– Так связи ж нет, а ракеты беречь надо. Если что серьезное, то второй прибежит и доложит, – логично ответил на мой вопрос сержант.
«Как я сразу-то не сообразил! Эх, лейтенант – учись у сержанта, пока он жив. Ладушки», – говорю я сам себе мысленно. Умеют у нас сержантов готовить в ШСС – школе сержантского состава. Методы гестаповские, зато берут только добровольцев. А выпускают через шесть месяцев почти готовых офицеров с вечным двигателем в жопе и полным отсутствием хотения спать, ну разве что часа четыре в сутки. Однако желание и умение дрючить личный состав имеют все выпускники Школы СС >9 – на уровне инстинкта.
– Шакиров со мной, будешь связным. Боря – давай на заставу, посмотри, что там, и помоги Иванову, если надо. Потом, через час, в четыре, всех собирай возле убитых лошадей. Каптера ко мне пришли. Давай. Действуй. – Озадаченный солдат или сержант раз в сто надежнее бездельника. Проверено.
