Студентка: А как вы оцениваете «убийства из милосердия» с моральной точки зрения?
Ф. Брукнер: Мы сегодня выясняем исторические факты, а не даем оценки. Но я отвечу на ваш вопрос. Я категорически против «эвтаназии», но считаю ее менее отвратительным преступлением, чем поставленная в нашем современном либеральном обществе на поток варварская практика абортов: убийство миллионов здоровых детей во чреве матери.
Студент: А как обстоит дело с утверждением, будто в Освенциме убивали стариков и маленьких детей, поскольку это были «лишние рты»?
Ф. Брукнер: И это утверждение официальных историков опровергается документами. Если бы оно было верным, то не было бы никаких свидетельств о смерти таких людей, потому что их вообще не регистрировали бы в лагере. Но в действительности все выглядело иначе.
В 1991 году немецкий журналист Вольфганг Кемпекнс изготовил копии 800 свидетельств о смерти. Опираясь на эти документы, один американский ревизионистский журнал опубликовал статью на эту тему с копиями 30 свидетельств о смерти стариков [305].
Студент: Разве это не позор, что стариков отправляли в лагерь?
Ф. Брукнер: Разумеется, хотя причиной этого был не садизм, а нежелание отрывать этих людей от их близких. По данным компьютерной обработки «Книг умерших», в Освенциме было зарегистрировано такое количество смертей стариков и детей младше 10 лет: свыше 90 лет — 2 от 80 до 90 лет — 73 от 70 до 80 лет — 482 от 60 до 70 лет — 2083 от 0 до 10 лет — 2584 смертных случая [306].
Если бы версия официальной истории была бы верной, не было бы ни одного такого свидетельства о смерти, так как всех этих людей сразу же по прибытии в лагерь без регистрации отправили бы в газовые камеры.
Один показательный пример. Родившаяся 20 сентября 1874 года чешская еврейка Минна Гроссова была депортирована 19 октября 1942 года в Треблинку. Поскольку Треблинка считается «лагерем тотального уничтожения», ее должны были бы там сразу убить. Но этого не случилось; госпожа Гроссова умерла 30 декабря 1943 года в Освенциме; то, что ее смерть была зафиксирована документально, доказывает, что и там ее сразу же по прибытии не отправили без регистрации в газовую камеру [307]. Кстати, подобные случаи подкрепляют ревизионистский тезис, согласно которому Треблинка была пересыльным лагерем.
После освобождения Освенцима четверо еврейских врачей, бывшие заключенные этого лагеря: Лебовиц, Рейх, Вейль и Блох — составили по заданию советских властей список имен более тысячи заключенных, почти сплошь евреев, которые на 27 января 1945 года находились в лагерной больнице. Среди них было 97 мальчиков и 83 девочки в возрасте от нескольких месяцев до пятнадцати лет [308].
Студент: Как же объясняют все эти факты ортодоксальные историки?
Ф. Брукнер: Вообще никак! Они замалчивают то, что невозможно опровергнуть. Понимаете теперь, почему эти господа никогда не вступают в дискуссию с более компетентными ревизионистами?
Студентка: С учетом всего сказанного мы можем считать тему Освенцима закрытой и уйти домой раньше, чем планировалось.
Ф. Брукнер: В принципе, да. Но, учитывая огромное значение проблемы Освенцима, мы не можем не рассмотреть этот вопрос с судебной точки зрения.
«Орудие убийства»: Циклон-Б [309]
Ф. Брукнер: При каждом нормальном процессе об убийстве должен быть налицо труп или, если такового не имеется, доказательство того, что человека убили, а от его трупа потом избавились. Кроме того, должна быть проведена экспертиза орудия убийства; например, при убийстве ножом судебный медик ищет на лезвии ножа следы крови, а на рукоятке — отпечатки пальцев.
Ни на одном процессе «нацистских преступников» этого не было проведено. Имелись лишь свидетельские показания, так что научные исследования были не нужны.
Студентка: Значит, ревизионисты впервые подняли этот вопрос?
Ф. Брукнер: Первые ревизионисты, как ни странно, нет. П. Рассинье в своих книгах, хотя и касается в ряде мест вкратце технических аспектов мнимых убийств с помощью газа, не останавливается на них подробно. Историческая заслуга осознания значения этого вопроса принадлежит его соотечественнику и последователю Роберту Фориссону.
