— Пошли домой, — предложил Первый. — Скоро стемнеет, уже пора.
— Так кто из нас трусохвост? — осведомился Третий.
— Это всего лишь дом. Большой дом, но всего лишь дом.
— Это не дом, — возразил Пит, и все повернулись и вопросительно уставились на него.
— Как это не дом? — спросил Второй.
— Это лодка, — ответил Пит.
— Ты чокнутый. Где ты видел такую большую лодку?
— Кто вообще видел такую большую лодку? — спросила Лиз.
— Что делает лодка на вершине горы? Зачем лодке трубы? Для чего на лодке фанты? Почему на лодке комнаты и коридоры? — Пита забросали вопросами, словно пригоршнями гравия, чтобы вернуть его в действительность.
— Это лодка Ноя, — ответил Пит.
— Ты точно псих, — покачал головой Первый. — Ной — это игра. Никакого Ноя никогда не было.
— Откуда нам это знать? Может, он жил за сотни лет до нас. И если с ним были все эти животные, разве он мог обойтись без множества клеток? Может, по сторонам коридоров вовсе не комнаты, может, это клетки.
— А эта дыра в полу? — спросила Лиз. — Для чего она?
— Я об этом думал. Возможно, это бак для воды. Разве вы не понимаете, он должен был где-то держать водяных крыс и головастиков.
— Я в это не верю, — мотнул головой Первый. — Как такая лодка оказалась так высоко?
— Как такой дом оказался так высоко? Вы знаете историю. Она приплыла сюда, а потом вода схлынула и оставила ее здесь.
— Значит, Дно когда-то находилась на дне моря? — спросила Лиз. Рот ее открылся, она почесала ягодицы, исколотые шипами, расцарапанные камнями, измазанные птичьим пометом.
— Дна тогда еще не было, ведь это было очень давно...
— Он, возможно, прав, — заметил Второй. Третий комментировать не стал и двинулся по ступеням, что вели наверх. Пит последовал за ним, обогнал. Солнце уже касалось вершин холмов, напоминавших волны, и дети, казалось, остались одни во всем мире. Огромная труба, уходившая в небо, отбрасывала тень, похожую на широкую черную дорогу. Мальчики постояли в молчании, потрясенные размерами трубы, чуть наклонившейся к гребню, с которого они спустились.
— Ты действительно в это веришь? — спросил Третий.
— Думаю, да.
— А как насчет других наших игр? Скажем, «Берегись облака»?
— Возможно, речь идет об облаке, которое испугало Ноя.
— Но куда все подевались? Трупов-то нет.
— Их и не должно быть. Вспомни игру. Когда вода схлынула, все парами сошли с лодки.
— Кроме водяных крыс. Вода схлынула слишком быстро, и одна из них задохнулась. Мы должны найти ее труп.
— Это случилось многие сотни лет тому назад. Муравьи его давно съели.
— Не кости, кости муравьи не едят.
— Я расскажу тебе о том, что видел... в этих клетках. Я не говорил остальным, потому что Лиз могла испугаться.
— И что ты видел?
— Я видел змей.
— Нет!
— Да, видел. И все они превратились в камень. Свернувшись, они лежали на полу. Я пнул одну, и она была такой же твердой, как окаменевшая рыба, из тех, что находили повыше Дна.
— Что ж, это доказательство, — согласился Третий, и они вновь замолчали, потрясенные значимостью своей находки. Над их головами, между ними и высокой трубой, возвышался еще дом или несколько домов, построенных друг над другом. К ним вела лестница, начинавшаяся в нескольких шагах от того места, где они стояли. Футов на двадцать выше, перед домом, виднелся какой-то непонятный тускло-желтый рисунок. Пит запомнил его, чтобы потом нарисовать на земле отцу, который, конечно же, ни за что им не поверит и подумает, что они отрыли фанты, эти одинаковые кружочки, единственное материальное свидетельство их правоты, в развалинах на окраине Дна. Рисунок этот представлял собой полустертое слово:
Но Пит не знал, что это за слово и, конечно же, не мог его прочитать.
— Может, именно там жил Ной, — прошептал Третий, разглядывая рисунок, словно в нем содержалась разгадка тайны, а потом, не сговариваясь, они оба двинулись к лестнице. Остальные как раз только что поднялись на крышу.
— Куда вы собрались? — крикнула Лиз, но они не удостоили ее ответом. Желтая ржавчина с поручня сыпалась у них из-под рук, пока они преодолевали ступеньку за ступенькой.
Троица, составлявшая арьергард, возбужденно переговариваясь, последовала на ними. А потом дети увидели человека и замолчали.
