– Ты чего? – тревожно спросил мичман.
– Ничего. – Костя не узнал своего голоса.
– Ты там гляди в три глаза!
«Хорошо ему советовать!» Костя сидел верхом на торпеде и боялся пошевелиться.
Но не век же так сидеть, тут не отсидишься. Переборов робость и поднабрав воздуху в скафандр, тщательно следя за его количеством и огребаясь руками, Костя снова подвсплыл и, стравив излишки, упал рядом с торпедой.
И только теперь перевел дух.
Долго стоял, чувствуя, как взмок.
– Захлестнул, – наконец сказал он. – Обожмите. Только тихо!
«Ну, молись, мама, за меня!» Костя затаил дыхание, не спуская глаз с петли. Трос натянулся, петля стала обжимать хвост торпеды. Заскользило железо о железо, оставляя светлую царапину на корпусе. Облачком пошла рыжая пиль.
– Стоп!
Трос затих. Костя осмотрел петлю.
– Еще чуть-чуть! – приказал он.
– Добро, – ответил мичман. – Ты там смотри!
– Смотрю.
Петля снова заскрипела по корпусу торпеды, и скрип этот ударил по нервам. Трос натянулся, торпеда качнулась. Косте показалось, что она валится на него.
– Стоп! Стоп! – закричал он, обливаясь холодным потом.
– Что такое? – испуганно спросил мичман.
– Да так... – перевел дух Костя.
– Ты отойди от нее подальше! – наставлял мичман.
«Подальше, – усмехнулся Костя. – Куда подальше? Она везде достанет». Костя отдышался, успокоился. Снова осмотрел петлю. Хорошо обжало – не сорвется. Можно и поднимать.
– Хорош! – доложил Костя.
– Отойди! – приказал мичман, и Костя почувствовал, как натянулся шланг-сигнал – Димка Дергушин выбирал слабину.
Не спуская глаз с торпеды, Костя попятился. Огромное хишное чудовище начало удаляться, исчезать в размытой мгле, будто само отступало, и хотя торпеда исчезла в толще воды, Костя все равно знал, что опасность не миновала. Еще неизвестно, как поведет себя торпеда, когда ее будут отрывать от грунта. Ударится о какой-нибудь камень...
Костя вернулся к спусковому канату, ухватился за него, спросил:
– Как она там?
– Вышла на панер, – ответил мичман.
Значит, трос с морского охотника натянулся вертикально и сейчас начнут отрывать торпеду от грунта.
«Не шарахнула бы!» – опять подумал Костя. В скафандре от него одна смятка останется. Бомба упадет за милю, а у водолаза лопаются барабанные перепонки от гидравлического удара, а тут рядом... Бывали такие случаи. Месяц назад водолазы Петька с Аскольдом снимали глубинные бомбы с торпедированного эсминца. Рвануло. От Аскольда ничего не осталось, только обрезанный шланг вытащили, а вместо Петьки в исполосованном осколками скафандре было кровавое месиво...
Костя стоял и ждал. Он пока не имел права выходить наверх. Мало ли что случится! Сорвется с троса – опять ее стропить. Мучительно медленно тянулись минуты. Что они там, уснули?
– Порядок, – сказал мичман. – Потащили в морс. «Ну, наконец-то!» Костя почувствовал, что бесконечно устал и мелкой дрожью трясется каждая жилка тела. И теперь только обнаружил, что мокрый он насквозь – нижнее белье пропотело, свитер тоже. Ноги стыли. Не спасали ни меховые шубники, ни ватные штаны.
– Выходи на выдержку! – приказал мичман повеселевшим голосом.
Набрав в скафандр воздуху, держась за спусковой канат, Костя быстро поднимался вверх. Вода светлела, вновь приобретала голубовато-зеленый цвет.
– Стоп! – приказал мичман. – Первая выдержка. Сиди!
«Беседки» – доски, прикрепленной к двум канатам, – не было, как это обычно делается при глубоководных спусках. И Костя, держась одной рукой за спусковой канат и регулируя воздухом плавучесть скафандра, висел в толще воды между поверхностью и грунтом.
Для него это было нетрудно – Костя умел владеть воздухом и мог болтаться, как поплавок, на любой глубине. Главная наука для водолаза – владеть воздухом в скафандре. Но прежде чем Костя постиг эту науку, прежде чем почувствовал себя как рыба в воде, с него сошло семь потов, потом еще семь раз по семь, и еще – семь. И «сушить лапти» выбрасывало; и, придавленный грузовой корабельной стрелой, задыхался; и в тросах при обследовании судна на дне запутывался; и в недрах потопленного корабля, заблудившись, искал выхода... Чего только не было с ним под водой за эти два военных года!..
