Я сдавленно хрюкнула: если Жанка — герой боевика, то кем же должна чувствовать себя я? Главным злодеем, что ли?
— Это беседа с капитаном тебя так возбудила? Держите себя в руках, мадемуазель Жаннет, нельзя транжирить нервные клетки по пустякам.
Жанка всплеснула руками, возмущенно подышала, а потом, слегка обидевшись, молвила:
— Может, для кого-то допрос у настоящего милиционера — пустяк, дело житейское, а для меня — серьезный стресс!
— А отчего тебе-то сотрясаться? Или совесть нечиста? — пожала я плечами.
У любого человека, впервые видевшего нашу француженку, возникало ощущение, что перед ним — неземное существо, ангел, только что опустившийся на нашу грешную землю: белые кудряшки, вздернутый симпатичный носик и наивный взгляд голубых глаз. Принцесса эльфов, да и только! Заподозрить подобного ангелочка в каком-нибудь грехе может только сумасшедший. Сумасшедшей я не являлась, была просто раздражена, потому что «мамзель» мешала мне приступить к выполнению важного дела — исследованию дискеты.
— Ты не язви, Афонь. Я тебе сейчас такое скажу... — Жанка таинственно сверкнула очами.
— Ну-ка, ну-ка. — Я затушила сигарету и, пожелав себе терпения, приготовилась выслушивать какой-нибудь бред француженки.
— В этом деле замешана женщина!
Мадемуазель Жаннет с нескрываемым торжеством смотрела на меня, ожидая реакции на свое сообщение.
А как я могла среагировать? Второй раз за сегодняшний день мне довелось ознакомиться с данной версией. Сперва Макаров высказался, теперь вот Жаннет. Ну, у Макарова, допустим, повод имелся — как-никак его брат якобы видел женщину, то есть меня, на месте аварии. А вот какие основания утверждать это имеются у француженки? С напускным безразличием я попробовала рассмеяться:
— Ну, конечно! Во всем виноваты женщины! Буквально то же самое утверждает и мой муж. Вот уж никак не предполагала, что ты подвержена мужским шовинистическим настроениям.
— Афоня, я ведь серьезно говорю.
— Твой вывод основан на чистой дедукции или...
— Или! — вытаращила глаза Жаннет. — Вот именно, что «или»! Короче говоря, есть у меня приятельница. Она поэтесса...
— Кто? — слабо вякнула я, чувствуя, как внутри нарастает паника.
— Поэтесса. Стихи пишет, понимаешь? Ну, это как проза, только в рифму.
— Понятно...
— Так вот. У Ульяны вчера вдохновения не было. Такое случается у творческих личностей. Натура тонкая, возвышенная, сама понимаешь. Да и стихи писать — занятие непростое. Впрочем, о чем это я? Ты же литературу преподаешь, знаешь, почем фунт изюма. Ульянка обычно вдохновение у окна ловит...
— Это как так? — не поняла я. До этой минуты мне казалось, что вдохновение либо есть, либо его нет. А вот как можно ловить вдохновение, да еще у окна... Вопрос интересный!
— Очень просто: подойдет Улька к окну — и ловит. Вдохновение ловит! Вчера вечером тоже так стояла. Вдруг — рев двигателя, визг тормозов, грохот... Машина во двор влетела, как космический корабль в плотные слои атмосферы, а из машины мужик выпал. Прокатился по снегу малость и замер, а машина в столб врезалась. Ульянка уже хотела в «Скорую» звонить и в милицию, как вдруг увидела женщину. Она подбежала сначала к выпавшему мужчине, что-то с ним сделала — добила, наверное, а потом к машине бросилась, выдернула из салона чемодан и — фьють! Смылась! Ульяна службы наши специальные вызвала и мне позвонила...
Я слушала возбужденную и слегка сбивчивую речь Жанки и сковывалась страхом: сколько случайных свидетелей обнаружилось! И неизвестно, сколько их еще найдется. Что с ними делать? Не ликвидировать же всех, в самом-то деле?!
Видимо, на моем лице широко разлилось выражение полной растерянности, потому что мадемуазель Жаннет выглядела удовлетворенной тем эффектом, который произвел ее рассказ. Но этого Жанке показалось мало, и она произвела «контрольный выстрел»:
— Ульянке известны приметы преступницы!
Однако! Шустрая девица, даром, что поэтесса,
уже и приметы мои разглядела. Небось и ментам их сообщить успела?
— А на каком этаже живет твоя Барто? — уточнила я.
— Кто? — хлопнула глазками «мамзель».
