– Медичка та, фельдшерица извинилась, между прочим.
– Пусть засунет в задницу свои извинялки. Я убью эту тварь, – сказал парень с твёрдостью железобетона и вышел из кухни.
Регина убрала руку, моргнула, вернулась за стол, шепнула Архипову. Сына надо брать, он угрожал убийством. Руслан заметался по квартирке, всего-то две комнаты и кухня. Нету нигде парнишки, сбежал паршивец. Когда успел?
– Где Ваш сын? – спросил он Горюнова.
– А я почём знаю? – дед пожал плечами.
– Где Ваш брат? – обратился следователь теперь уже к женщине-тени.
Та что-то промычала в ответ. Ищите ветра в поле.
– Берёзкин, привет. Пробей Юрия Горюнова по базе. Ага, жду.
Архипов с телефоном у уха ходил по комнате, как медведь в клетке – тесно. Как же так?! Из-под носа убежал. Профукал подозреваемого, а может и убийцу. Чем чёрт не шутит?
– Что? Отсидел за убийство? Это точно? – спросил следователь и посмотрел на деда.
Дед поджал губы и отвернулся. Партизан хренов.
– Значит так. Объявляй Юрия Горюнова в розыск по подозрению в убийстве Илоны Хабаровой.
Наступил вечер. Юрка сбежал, и ничего с этим не поделаешь. Как Архипову не хотелось, но Регина всё-таки потащила его в танцевальный зал. Он-то позабыл о своём обещании отрепетировать свадебный танец.
– Здравствуйте! Проходите, я научу вас танцевать, – просто, без претензии на чудо заверила их совсем ещё молодая преподавательница танцев.
Вера Михайловна Панова выглядела не старше двадцати пяти лет. Её можно было бы назвать знойной красавицей. Смуглая кожа, глаза болотного цвета, дерзкий вздёрнутый носик. Такие особы сводили с ума мужчин с легкостью южного ветра, походя, подчас не замечая жертв.
– Левая нога, правая в сторону, приставка! – командовала она, а они должны были повторять движения за ней.
Она стояла к ним спиной, но Регина и Руслан прекрасно видели её и спереди – преподавательница отражалась в зеркальной стене. Каштановые волосы волной спускались до поясницы Веры Михайловны. Заткнутый за ухо красный цветок сочетался с цветом помады на её губах и смотрелся эффектно.
– Раз, два, три. One, two, three. Раз, два, три, – задавала ритм движениям девушка.
Они двигались квадратиком, расходились, встречались, раскручивались. Сорок пять минут выкрутасов, и под конец занятия пара научилась танцевать вполне сносно.
* * *
Ники припарковала новенький Сааб на госпитальной стоянке и выключила двигатель. Сейчас, сейчас она наберётся сил, натянет на лицо фальшиво бодрую улыбку и поднимется на третий этаж. Отгонит от себя липкие сочувствующие взгляды медперсонала и откроет дверь палаты, где лежит мать.
А мать спала, удивлённо страдальчески подняв брови, укрытая больничной простынкой. Неужели этого она хотела? Мама приехала в эту холодно-надменную страну и с нуля подняла бизнес до небес. Не сразу получилось, не верили чужестранке бизнес-партнёры. Но когда у женщины мечта подарить дочери лучшее образование, занятие по душе, и, самое главное, чтобы ребёнок ни в чём не нуждался, она способна фьорды свернуть и северное море осушить. Не стой у неё на пути!
– Доченька, ты пришла, – сказала мама и попыталась привстать.
– Лежи, лежи, – сказала Ники и уложила её обратно.
– Недолго мне осталось.
– Не говори так. Прошу.
– Я тебе главного не сказала.
– Расскажешь ещё, – пыталась отмахнуться девушка.
– Боюсь не успеть. Слушай. Не повторяй моих ошибок. Не люби так сильно человека, как я любила твоего отца.
– Разве это плохо – любить?
– Любить – хорошо. А вот когда тебя бросают и уходят к молодой – это плохо. Это больно. Это разрушает твоё здоровье.
– Ты мне не рассказывала про это, – нахмурились Ники.
– Берегла тебя, ты маленькая была, когда отец нас бросил ради этой девки. Я ведь из-за неё язву заработала. Нервничала, переживала, и вот к чему это привело, – сказала мама и обвела рукой палату. – Сгниваю изнутри. Спрашивается, зачем? Зачем это было нужно. Дура я была, вот кто.
– Нет. Ты – не дура. Как её звали? Эту девку.
– Неважно уже.
