Она жива и здорова. Искра в ней не совсем погасла, и сейчас внутри ее начался процесс возрождения.
Просто невероятно!
У Фрэнсиса Сент-Картмейла хорошая улыбка. А его кольцо на мизинце оказалось точно таким, как ей увиделось. У него низкий, добрый голос, а глаза светло-карие, как листья, которые лежат в лесу после особенно холодной осени; в них мелькают зеленые и золотистые искры.
Остальные гости украдкой, исподтишка следили за ним. На лицах, которые оборачивались ему вслед, можно было прочесть и страх, и благоговение, и кое-что другое. Изумление, если это можно так называть, сопровождало его, когда он шел один в море цвета, одетый в черный простой сюртук.
Сефора надеялась, что у графа есть друзья, которые, так же как и он, рискуют быть не связанными рамками светского общества. Она огляделась по сторонам; Сент-Картмейла нигде не было видно. Зато Ричард и ее мать пристально наблюдали за ней.
Не хотелось ехать домой. Напротив, хотелось остаться, чтобы снова увидеть графа и, может быть, еще немного поговорить с ним.
От него приятно пахло мылом, лимоном и чистотой; от такого бодрящего аромата у Сефоры мгновенно прошла головная боль.
Мать встревоженно взяла ее за руку.
– Хочешь поужинать, дорогая? Может быть, тебе полегчает, если ты что-нибудь съешь?
Меньше всего ей сейчас хотелось есть, но уж лучше куда-то идти, чем стоять на одном месте, точно громом пораженная, поэтому она кивнула.
После этого самого неожиданного разговора Фрэнсис подошел к Гейбриелу Хьюзу, который наблюдал за ним из дальнего угла. Он стоял, прислонившись к колонне.
– Она и вправду такая, как ты ожидал?
– Полагаю, ты имеешь в виду леди Сефору?
– Фрэнсис, тебе не идет игра в кошки-мышки. Я видел, как ты с ней разговаривал. Ну и что ты о ней думаешь?
– В прошлый раз она показалась мне не такой маленькой и бледной… Она чего-то боится.
– Чего?
– Наверное, тогда она смирилась с мыслью о неминуемой гибели и с тех пор мучается. Она поблагодарила меня за то, что я ее спас.
– А больше она ничего не сказала?
– Потом мы оба немного помолчали. Я не нашелся с ответом…
– Как потрясенный Персей, который влюбился в тонущую Андромеду. – В голосе Гейбриела слышались шутливые нотки, но Фрэнсис сделал вид, будто ничего не понял.
– Да ведь она же упала в реку с моста! Ее не приковали к скале в ожидании, когда накинутся морские чудовища!
– И тем не менее после спасения невольно возникают такие аналогии. Я бы вспомнил о некоторых вероучениях, согласно которым спасенный и спаситель объединяются узами на всю жизнь.
– Не слишком ли большая цена? Я ничего подобного не заметил в глазах Сефоры Коннот, хотя они у нее удивительные.
Гейбриел кивнул:
– Многие молодые поэты сочиняют стихи о ее небесно-голубых очах. Количество ее поклонников огромно, хотя она всем и каждому отказала.
– Ради маркиза? – Фрэнсис не хотел задавать этот вопрос, но, к собственному удивлению, задал.
– Уинслоу считается в свете кем-то вроде образца; ему подражают и в манере одеваться, и в поведении в обществе. Говорят, что с другими он ведет себя напыщенно и надменно.
– Выглядит он вполне безобидно. – Фрэнсис посмотрел на противоположную сторону залы, где стояла молодая пара. Фрэнсис заметил, как маркиз прижал к себе Сефору.
– Безобидно, но властно. Видишь, он словно приклеился к ее локтю? Аделаида сказала: если бы я вот так постоянно нависал над ней, как маркиз Уинслоу над своей невестой, она бы ткнула меня локтем в ребра.
– А может, леди Сефоре нравится его близость?
– По-моему, она ему это позволяет, потому что не знает, что можно по-другому.
Сефора Коннот стояла в профиль к свету. Граф заметил, что у нее небольшой вздернутый носик, точеный лоб и высокие скулы. Она по-прежнему была очень бледна.
– Судя по всему, Уинслоу очень собой доволен. Помнишь, как он распоряжался там, на берегу реки? Зато его будущая супруга сегодня сама на себя не похожа. Может быть, она не так уж довольна своим женихом? Может быть, ей хотелось, чтобы он забыл об осмотрительности и поступил более самоотверженно, прыгнув за ней в воду?
– Гейб, перестань подтрунивать. – Аделаида погладила мужа по плечу. – Произошел несчастный случай. Все очень испугались и не сразу пришли в себя. Но потом все старались ей помочь – даже маркиз, несмотря на его педантизм и требовательность.
