— Ты чего, Роб? Шутишь?!
— Нет. Ни капли. Надя, бежим отсюда. Одни. Так больше шансов у нас с тобой…
— Что? Договаривай уже. Больше шансов на что? На выживание? Надоело! Надоело прятаться, бежать, скрываться и выживать. Я хочу жить, а не выживать. Вот ключевое различие! Вся моя жизнь с самого рождения подчинена закону выживания. На нас охотятся, словно на дикое опасное животное. А ты знаешь, почему хищник нападает и бывает особо яростен? А?!
— Нет, — признается мне Роб.
— Потому, что его загоняют в угол и ему уже безразлично будущее. У него остается лишь настоящее. Миг, который решает всю его жизнь. И поверь, — смахиваю я слезу со щеки. — ему будет плевать на то, выживет ли он или нет, но он постарается убить своих врагов.
— Ты знаешь многое о хищниках…
На небе светят звезды. Они спокойны. А вот я нет.
— Я сама как хищник и могу понять их. Меня пытаются загнать в угол, но я не…
Я не успеваю договорить. Роб обхватывает своими руками мое лицо и притягивает к себе.
Его губы слегка касаются моих, словно ожидая разрешения. Я разрешаю, обхватив руками шею парня. Мы сближаемся и я едва не падаю вниз, покачиваясь на арматуре. Робин ловко подхватывает меня за талию и прижимает меня к себе, моя кровь закипает и требует продолжения.
Мы улыбаемся и, не выдержав, уже смеемся в голос.
— Ты не хищница, а нежная и красивая девушка, которая мне нравится с каждым днем все больше и больше, — шепчет он мне прямо в губы, вновь целуя.
Я не знаю, что ему сказать в ответ. Я лишь могу ответить такой же теплотой на его ласки, что дарят мне его руки, нежно гладя по спине и опускаясь к пояснице. Пальцы пробираются под мою футболку. Я вздрагиваю, но Роб не позволяет мне отстранится.
— Тс-с-с… — успокаивает он мои страхи. — я не причиню тебе вреда. Теперь, ты в моем сердце.
— Ты влюбился в меня? — решаюсь я на прямой вопрос.
— Да, влюбился. А ты? — он тоже напористый; я не выдерживая и утыкаюсь ему носом в плечо — смех душит меня. — Это ответ «да»?! Да? — смеется Роб.
Я киваю головой. Но его это не устраивает, от требует иного:
— Скажи вслух!
— Да, я влюбилась в тебя.
— Замечательно, — обнимает меня Робин. Я довольна и кажется… я счастлива. Да, точно! Я счастлива!
Наверное, только теперь я до конца могу понять жертву своей матери. Ее любовь и желание быть с одним и единственным до конца. У нее был отец, а у меня есть Робин и мне никто больше не нужен. Я призналась себе в этом.
Он отодвигается от края и пересаживает меня к себе, даря тепло. Я мурлыкаю и забиваюсь под его руку, требуя объятий.
— Меня убьет твой отец, когда узнает, что я люблю его дочь.
— Не бойся, он все поймет.
— Уверена? — смотрит на меня Роб и поддевает кончик моего носа своим указательным пальцем.
— Нет. Но надежда всегда есть, — кокетничаю я впервые в своей жизни. Мне так легко и спокойно, что я готова провести в этом грязном, убитом и богом забытом месте всю свою оставшуюся жизнь… лишь бы рядом с ним.
— Да, у меня есть личная надежда — моя Надежда. Верно?
— Да.
* * *
Робин провожает меня до моего спального места. Сам он спит в противоположной стороне огромного подвального помещения, что когда-то был заполнен доверху готовой продукцией.
Я усаживаюсь на потрепанный матрац и прикрываю ноги тряпкой, что должна служить мне одеялом.
— Ты так ему доверяешь? — слышу я шепот. Это Линь. Он рядом, но я не вижу его.
— Где ты?
Линь откидывает от себя полуразрушенную тряпку: он совсем близко. Он рядом со мной.
— Как ты здесь оказался?! — он должен спать с остальными парнями в другом конце помещения. Но он здесь.
— Я тут по просьбе моего друга.
— Что?
— Иногда, бывают такие ночи, когда хочется влюбленным побыть вдвоем и тогда я меняюсь местами с подружкой моего друга.
— Хочешь сказать, что… — краснею я, рисуя себе в голове то, чем могут заниматься те двое.
— Секс еще никто не отменял и дети должны появляться на свет, — без тени смущения огорошивает меня парень. Он — редкостный нахал.
Линь замечает мое смущение.
— Ты покраснела?! Точно, ты смущена! Вот это да! — смеется он, приглушая свой голос, чтобы не разбудить остальных. Мне хочется исчезнуть с лица земли в этот момент.
