— Мне нужно идти.
Я вырываюсь и бегом достигаю дверей. Ксандер не слишком увлечен моей персоной. Его интересует лишь его сын и его безопасность. А мне же становится плохо. Словно волна эмоций накатывает на меня и, кажется, я не справлюсь с ее натиском. Перед глазами мутнеет и походка становится неуверенной.
— Вот видишь, девушка уходит. Сама. Идем, нас уже ждут, — через чур сладким елейным голоском говорит Робу, Ксандер.
— Сомневаюсь, что это так.
Он быстрым шагом подоспевает ко мне, обхватывая за талию и привлекая меня к себе. Это происходит как раз тогда, когда я едва не падаю перед ним на колени.
— Что с тобой происходит?
— Не знаю. Но то, что что-то творится — это точно. Мне нужно домой. К отцу.
— Понял. Мы уже идем.
Мы выходим из квартиры. Перед нами стоят вооруженные охранники Ксандера. Они ждут приказа от него и не спешат пропустить нас.
— Отец?!
— Пустить. Запомни, у тебя есть час, сын.
— Я понял.
Он уводит меня ото всех них поддерживая под руки и мы оказываемся в лифте.
У меня кружится голова и сознание вот-вот готово где-то затеряться.
— С тобой такое уже бывало? Эй?!
— Нет. Я сама ничего не понимаю.
— Слушай, — прижимает меня к себе парень. Я опираюсь на него как на единственную опору. — ты не должна падать в обморок. Не отключайся. Я не знаю, где ты живешь. Ты должна подсказать мне.
— Громада… стена… рабочий район… Отец, — успеваю я сказать лишь эти отрывистые слова и теряю сознание.
* * *
— Эй, очнись! Пожалуйста, очнись. Я не могу нести тебя через все гетто! — меня трясут. На лицо попадает несколько капель холодной воды. Где я?
Открыв глаза, я понимаю, что нахожусь за старыми ящиками, которыми завален каждый тупик в торговом квартале. Что-то сродни мусорки. Здесь и гниющие помидоры, и порванные рубашки, которые не успели купить и они прогнили в затхлых вонючих подвалах, где стены покрыты плесенью.
По кирпичным стенам ползают не то тараканы, не то мокрицы. Здесь пахнет гнилью и обреченностью. В такие закутки никто старается не заходить. И мы с Робином сейчас именно здесь.
Он сидит на корточках передо мной и придерживает мою голову, чтобы я не упала. Он прислонил меня к стене, усадив на картонку из старой коробки.
Парень не дурак. Он понимает, что никто сюда без лишней надобности не зайдет. А значит, время есть и мы сможем перевести дыхание.
Я вижу руки парня. Они крепко сжаты в замок. Он напряжен и постоянно оглядывается. Неужели, боится? Но за кого? За меня или себя?
— Ты очнулась?! — кидается он ко мне.
— Да. Как давно я в отключке?
— Час… где-то около этого. Когда ты отключилась, то твоя температура была очень высокой, но пока я нес тебя, то ты остыла, — выдает он мне.
— Что? Как это?
— Так. Стала совершенно холодной. Как мертвец. Я испугался за тебя и отнес сюда. Стал бить по щекам. Я не мог позволить тебе… после того как ты спасла меня… Но как ты это сделала?
Он вновь задает мне вопрос, прибавляя новый к, итак, очень длинному списку.
Значит, когда я отключилась, моя температура спала так низко, что я практически окалела? Ничего не понимаю.
— Нам надо найти моего отца! — знала я одно единственное, что не поддавалось вопросам.
— И как же нам это сделать?
— Нам надо попасть ко мне домой. К моей бабушке.
— Идем. Сможешь встать? — помогает он мне, подав руку. Я беру ее и чувствую как смятение порабощает меня.
— Что-то не так?
— Нет. Все нормально. Идем, — я словно заново родилась… или перезагрузилась. Не знаю. Кто я — человек или робот? Впервые, за все свои прожитые года я задаюсь таким вопросом.
Но я многое за столь короткое время совершаю впервые.
Мы пробираемся между торговцами и покупателями. Я вижу, что Робу здесь не комфортно. Он постоянно оглядывается, словно боится кого-то увидеть.
— Что с тобой? — касаюсь я его плеча. Он идет впереди меня и расчищает нам путь. Руку он мою не выпускает, стараясь отвести меня за спину. Он прячет меня.
— Ничего. Все нормально.
— Ты боишься, я вижу. Чего?
— Того, что нас поймают.
— Нет. Ты врешь. — он разворачивается и останавливается. Глаза его прищуриваются и внимательно изучают меня.
— Откуда ты можешь знать: вру я или нет? Ясновидящая?!
