Я объехал вокруг стола и остановил свое кресло в нескольких дюймах от его ног.
– Вы… Прошу прощения, сэр. Я лучше промолчу.
– Поздно. Заканчивай свою фразу. Кто я?
– Фанатик. Вы ненавидите своих политических противников. Ненавидите всех «зеленых» не задумываясь.
Я был скорее шокирован, чем рассержен.
– Бевин, ты разве не понимаешь, что работать с Генеральным секретарем – большая честь? Ну? Не открывай попусту рот, отвечай!
– Вы для этого забрали меня из Академии? Смотреть, как вы потакаете своим любимчикам, подавляете гражданские свободы, запугиваете ваших помощников…
– Хватит! – Я повернулся к столу, схватил мобильник и дрожащим пальцем вдавил тревожную кнопку. – Ансельм! Спускайся сюда! – И стал ждать, кипя от возмущения.
Послышались торопливые шаги. Раздался стук в дверь. Вот она открылась.
– Сэр, гардемарин Ансельм докладыва…
– Возьми этого хама и всыпь ему! Я хочу, чтобы он хорошенько запомнил… Сейчас же, гард!
Будь у меня здоровые ноги, я бы сделал это сам и с огромным удовольствием.
Бевин бросил на меня презрительный взгляд:
– Правда более не защита?
– Для грубиянов и нахалов – нет… Что ты имеешь в виду?
Ансельм уже довел кадета почти до дверей. Я поднял руку и остановил его.
Бевин потирал руку, за которую его схватил гардемарин:
– Вы запретили слежку за мистером Хазеном, потому что он из Флота, но не запретили следить за Сарой, потому что она человек гражданский и кузина Букера.
Это и значит потакать любимчикам. Вы послали девушку на детектор лжи е применением наркотических веществ только за какие-то разговоры о бакалее. Они ублюдки – те, кто убил Сантини и других, – но у них тоже есть права. И честный судья никогда бы не дал вам на это санкции.
– Продолжай. – Мой голос был зловеще глухим.
– Я служу у вас, а вы меня запугиваете. Мои мысли – это мое личное дело, но вы приказываете вам их выкладывать. А потом наказываете меня, потому что они вам не понравились.
– Перед этим ты мне нагрубил.
– Да, нагрубил.
– Почему?
Его глаза наполнились слезами:
– Потому что я был лучшего мнения о Генеральном секретаре!
Долго длилось молчание.
– Ансельм, отпусти его, – сказал я. Потом подъехал к столу и устроился за ним.
«Ну, и что теперь?.. Ты же Генсек, отвечай». Вздохнув, я взял трубку.
– Соедините меня с генералом Доннером. – Я подождал. – Это Сифорт. Отмените применение детектора лжи к родственникам Букера, пока не получите больше доказательств… Делайте, как сказано. – Я выслушал возражения генерала, повторил приказания и повесил трубку.
– Гардемарин, будьте любезны, приготовьте мне кофе.
Ансельм вышел.
– Вы удовлетворены, кадет?
– Я не нахожу слов.
– Стеснительность, в таком-то возрасте?
Он открыл рот, размышляя, что сказать, прикусил губу.
– Как мне следует отвечать? У меня появляются неприятности, и если я молчу, и если говорю.
– Уф-ф-ф! – В этом была какая-то своя правда. Я спросил:
– Как так может быть, если ты меня не боишься?
– Боюсь! – вскрикнул он. – Вы думаете, я не боюсь порки? Это так больно!
– Знаю. – Да, я тоже был – кадетом. – Тем не менее ты не колеблясь осудил мое поведение.
– Простите. – Его лицо покраснело. – Но… вы разве не поэтому меня выбрали?
Мы уставились друг на друга.
Вернулся с кофе Ансельм. Я стал потягивать из дымящейся чашки. Повернулся к Бевину:
– Я в несколько раз тебя старше, и я – Генеральный секретарь. Ты не думаешь, что не к лицу тебе делать мне замечания?
– Совершенно верно, сэр. Пожалуйста, отошлите меня обратно. – Он умоляюще поглядел на меня.
– Очень хорошо, если это то, что… Телефон снова зазвонил.
– Это Бранстэд. – Голос Джеренса был тревожным.
– Не сейчас. У меня в самом разгаре…
– В Лондоне инцидент. Они атаковали музей Виктории и Альберта.
– Боже Всемогущий! – Я сам не заметил, как сказал это, пока не увидел расширившиеся глаза Ансельма. – Аминь, – добавил я поспешно.
– Слава богу, они не были хорошо вооружены. Тем не менее одиннадцать пострадавших, к тому же они пытались там устроить пожар. Среди погибших – двое «зеленых».
– Лондонский гарнизон…
– Подробности выясняются. Кажется, они застали врасплох службы безопасности.
– Как обычно. Держите меня в курсе. – Я отключился, набрал номер Марка Тилница, рассказал ему новость. – Приготовь мой самолет. После обеда лечу в Лондон.
