– Гибель рыб – не наша вина. Всемирное потепление неизбежно должно было вызвать повышение температуры воды.
«Почему я словно оправдываюсь?»
– Большинство ученых с вами согласны. Семь лет назад Келтек стал сотрудничать с Советом по защите окружающей среды. – Марк пристально посмотрел на меня.
– Это важно.
«Так и есть. Уинстед возглавляет целую банду психов». Капитан Бин из службы безопасности ООН спросил:
– А у этого Келтека были друзья? Приятели?
– Соседи. Но они, по сути, ничего не сказали.
– Послушайте-ка, – едко заметил я, – человек не может бесследно исчезнуть, если только не станет бродягой. Есть же записи в отелях, дорожные чеки, денежные счета…
– Не надо учить меня, как мне делать свою работу, – взорвался Доннер. – Мы всем этим занимаемся.
– А кто знал, что Генеральный секретарь собирается посетить Академию? – требовательно спросил капитан Бин.
– Мы это выяснили, – сказал Тилниц. – Начальник Академии, два его лейтенанта и охрана Генсека. Журналисты ничего не знали, пока мы не отправились в путь. Это обычная практика.
– В манифесте Лиги экологического действия упоминается о пребывании Генсека в Академии. Значит, произошла утечка информации.
Я потер виски, надеясь снять начинавшуюся головную боль.
– Да любой мог узнать, – пробормотал я. – Если мы рассказали журналистам…
– Надо узнать, кто из них сочувствовал «зеленым», – мрачно заметил Марк. – Мы это проверим.
– Это нонсенс. – Я выключил свой голографовизор. – У этих ребят из экологической лиги просто поехала крыша. Они словно явились из каких-то прошлых веков. В наше время не может быть никакого терроризма.
– Понимаю, сэр. Возможно, мы вообразили и винтовочные выстрелы. – Тилниц уверенно встретил мой взгляд.
Я подавил желание сорваться на крик:
– А что с этой машиной в шаттл порту? Кто ее водитель?
– Электромобиль был угнан утром накануне нападения. Никаких зацепок. Мы занимались этим вопросом, помимо отпечатков пальцев и ДНК, но все, что нам удалось, – это найти владельцев машины.
– Отыщите эту экологическую лигу. Мы теряем время.
– Время? – Марк выглядел озадаченным. – Почему это?
Я выругался про себя. Никто в этом кабинете не знал о грозящем мне вотуме недоверия со стороны церкви, и я не мог им рассказать. Только напугав их, я мог ускорить дело.
– Лига экологического действия может предпринять новую атаку, – сказал я. – Хуже того, каждый день промедления означает для всех, что мы не можем поймать преступников. Мы же не в какой-то полудикой колонии, а на самой Земле. – Я встал. – Встретимся снова через два дня. Я хочу иметь результаты.
Огромный реактивный самолет подлетал к Нью-Йорку. Это было третье мое путешествие за неделю. «Можно было и не улетать отсюда», – с неприязнью подумал я.
Чарли Витрек, мой гардемарин, сидел напротив нас, читая голографическую газету. Выглядел он, как всегда, безукоризненно.
Алекс с комфортом расположился рядом со мной. Он сказал, что повидался с Мойрой, и теперь я знал: вернулся он, чтобы оказать мне моральную поддержку в поединке с патриархами.
Дерек тоже мог к нам присоединиться, но, учитывая отношение патриархов к колониям, лучше было не рисковать. Один Господь знал, что могло прийти в голову патриархам, если б они его увидели.
Благодаря моим хлопотам планета Надежда больше не являлась колонией. Правительство Дерека отстаивало свою независимость при нескольких Генсеках, несмотря на давление со стороны церкви. Если патриархи будут продолжать гнуть свою линию, возможно, «Галактика» в один прекрасный день окажется над Сентралтауном, посверкивая лазерами, чтобы взять под контроль этот свободолюбивый народ. Я вздохнул.
– Что-то не так, сэр? – спросил Алекс.
– Это не может больше оставаться только моей проблемой.
Последовало недолгое молчание.
– Иногда вы выражаетесь слишком витиевато даже для меня.
Чарли, сидевший напротив, многозначительно кивнул.
Мне не удалось сдержать улыбки:
– Я имел в виду Надежду.
– А чем вы займетесь после вашей, хм, отставки?
– Когда мне выскажут недоверие? Буду путешествовать, думаю… Если мне позволят.
– Сэр, я понимаю, вы обеспокоены, что они могут…
– До каких пор ты будешь называть меня «сэром»? У тебя больше заслуг, чем когда-либо было у меня.
