Арлина и Дерек хлопотали, чтобы устроить меня поудобнее. Мне не хватало только моего механизированного кресла. Чтобы доставить его сюда, надо было сжечь неимоверно большое количество горючего – но с какой целью?
Трое парней осмотрели мою палату, все перещупали, включая инструмент, сенсоры, мой багаж. Я обратился к ним всем сразу:
– Мистер Ансельм, вы с Дэнилом можете идти. – И меня тут же словно кольнуло:
– Ни капли, Тэд. Договорились?
– Я не буду пить. – Этот дежурный ответ почему-то меня насторожил.
– Навещай меня каждый день и в любой момент, когда почувствуешь искушение. Не стесняйся. Присматривай за Дэнилом и докладывай в «Хилтон» ближе к ночи.
– Слушаюсь, сэр.
– А как со мной? – спросил Майкл.
– Смотри в отеле видеосимулятор. – Это, как я и ожидал, вызвало его недовольство. Не дожидаясь, пока Майкл начнет выказывать негодование, я предложил:
– Или можешь отправиться с мистером Ансельмом. – Он бросил на гардемарина полный подозрения взгляд. – Пойдешь под его начало?
– Нет! – Я уловил в его голосе легкий испуг.
– Тебе пятнадцать, и я слишком хорошо знаю Лунаполис. Одному тут гулять нельзя. – Самый нижний уровень Лунаполиса был известен развлекательными заведениями, которые и бывалого матроса могли вогнать в краску.
– Он всего на год меня…
– Но мистер Ансельм – уже взрослый джентльмен, согласно Постановлению Генеральной Ассамблеи. – Это относилось ко всем офицерам, даже шестнадцатилетним. – Гардемарин, ответственность возлагается на тебя. Обращайся с ним вежливо, но не позволяй распускать язык. Он младше тебя, и я отдаю его под твою опеку.
– Слушаюсь, сэр, – холодно согласился Ансельм.
– Я останусь у себя в комнате, – зло бросил Майкл.
– Ребята, выйдите-ка на минутку. – Я задержал Майкла. – Знаю, что тебе не по душе такие порядки, но это будет для тебя хорошей школой. Ты должен научиться себя контролировать. Любой кадет…
– Я не кадет.
– Ты меня перебиваешь, – холодно заметил я.
Он словно проглотил комок в горле.
– Прошу прощения, сэр.
– Ладно. Майкл, твой отец поступил на Флот в тринадцать лет. Он учился точно той же дисциплине, какой я учу тебя. Постарайся сделать это ради него, если не ради меня.
– Я ненавижу Ансельма. Я не буду называть его «сэр».
– В этом нет необходимости. Будь вежлив и делай то, что он тебе говорит. – Он скрестил руки на груди. Я мягко добавил:
– Пожалуйста?
Через мгновение он согласно кивнул:
– Да, сэр.
Не зная, что еще сделать, я ласково взъерошил его волосы.
– Да.
Сердце у меня подпрыгнуло.
– Гарантировать успех нельзя, – добавил Дженили. – На самом деле у вас только сорок процентов…
– Этого вполне достаточно.
– Вы понимаете, есть вполне реальная возможность, что вы не переживете…
– Я все это знаю. Действуйте.
– Выслушай, дорогой, – взяла меня за руку Арлина. Два дня меня мяли и тыкали, щупали и трясли, пока я не оказался на грани нервного срыва.
– Как скоро?
Я готов был хоть сейчас, доведись такая возможность.
– В пятницу.
Через три дня. Мне хватит.
– Потом, по крайней мере неделю, вы пролежите в постели. Вы не сможете двигаться.
– Знаю. – Об этом мне повторяли снова и снова. Время тянулось нестерпимо медленно. Часы казались неделями. Я разъезжал в кресле с колесиками, но без моторчика, по палате и коридору возле нее.
Арлина проводила со мной столько времени, сколько было возможно. Время от времени нам требовалось расставаться, чтобы совсем не поссориться. Надо думать, со мной ей приходилось трудновато.
Дерек, когда не названивал по делам из своего номера в отеле, часами сидел на моей кровати, пока я брюзжал в своем кресле. Иногда он приводил с собой Майкла, и мы одаривали мальчугана двойной порцией воспоминаний.
Ансельм и Бевин ежедневно являлись ко мне с докладом. Казалось, они довольны были друг другом. Что ж, молодой гардемарин, конечно, мог позволить себе побывать и в нижнем Лунаполисе. Я надеялся, что он брал с собой Дэнила.
Я смотрел голографовизор, настроив его на новости. Главным образом сообщали о баталиях вокруг экологических законов. Сенаторы и члены Ассамблеи в театральных позах стояли перед камерами и занимались разглагольствованиями.
