– Нет. Конечно, нет, сэр. – Дерек быстро завязал галстук и натянул китель. – Чувствуйте себя как дома, сэр. – Он поспешно вышел.
– Сэр, мой отказ прийти к вам… Не сочтите за неуважение… – извиняющимся тоном произнес Филип. – Я…
– Нет, – оборвал его я. – Вы правильно сделали, что не пришли. Порядочные люди не ходят в гости к тому, кто их выгоняет и оскорбляет. – Он покраснел, а я набрался духу и буквально заставил себя извиниться: – Филип, я пришел попросить прощения за то, что наговорил вам тогда у себя в каюте.
– Пожалуйста, сэр, не надо…
Я перебил его, стремясь побыстрее выговориться:
– Однажды в вашем присутствии я сделал мистеру Тамарову замечание, напомнив о необходимости соблюдать офицерскую вежливость. Но то, что я позволил себе с вами, хуже всякой невежливости.
– Ваша реакция, – пролепетал Филип, запинаясь, – была вполне естественной, сэр, я понимаю, что вы тогда чувствовали…
– Знаете, Филип, дело не только в допущенных мною оскорбительных выражениях, а в самом отношении к вам. Теперь я понял свою ошибку. Вы, как и любой другой офицер, можете заходить ко мне в гости. Брать на руки моего ребенка. – Мои щеки пылали, но я выдержал его взгляд. – Филип, речь идет только о наших с вами отношениях. Вы можете говорить мне все что угодно, я не рассержусь. Наши личные отношения не скажутся на служебных. Еще раз прошу прощения за то, что вел себя неподобающим образом.
– Вам не за что просить у меня прощения, сэр, вы имели полное право…
– Никто не вправе поступать так со своими товарищами! – горячо возразил я. – Так же, как ты был не вправе давать Дереку и Алексу наряд за нарядом, без конца посылать их на скамью для порки. Жестокость и злоба вообще непростительны! Никому! Никогда! – На меня что-то нашло. Я не мог себя сдержать.
– Выходит, я переусердствовал? – едва слышно промолвил Филип, как бы спрашивая у самого себя, и снова поднял на меня глаза. – Спасибо, что пришли. – И, помолчав, добавил: – Мне очень неловко, сэр, но раз уж вы требуете, я скажу. Я вас прощаю. И давайте больше не будем об этом, сэр. Мне правда очень неудобно. – Поймав мой взгляд, он застенчиво улыбнулся.
Теперь мне стало не по себе. Хотел уйти, но не знал как. Нельзя же просто повернуться и молча драпануть из его каюты! Моя рука сама потянулась к нему, а Филип, секунду поколебавшись, пожал ее и не выпускал. Сам он не мог первым протянуть мне руку. Самовольно прикоснуться к командиру значило нанести ему тяжкое оскорбление.
Я сидел в кресле на капитанском мостике. Мне не давала покоя мысль, зачем адмиралу Тремэну понадобилось целых семь стоянок вместо двух. Напрасная трата времени и топлива. Каждый раз после выхода из сверхсветового режима корабли должны маневрировать, чтобы вся эскадра собралась вместе. Это требует много горючего.
Реактивные двигатели работают на жидком водороде и жидком кислороде, которые образуются в результате разложения воды электролизом. Разумеется, электролиз воды требует огромного расхода электроэнергии, но ее у нас в избытке – она вырабатывается бортовой термоядерной электростанцией. Схема, казалось бы, надежная. Но весь вопрос был в воде. Тратить ее попусту было незачем. Ведь путь до Надежды неблизкий. На стоянках расходуется не только драгоценное горючее, то есть вода, но и время. На сбор эскадры в условленном месте уходит несколько дней, потому что скорость прыжка у кораблей разная и они в это время не видят друг друга.
Оставалось лишь вздыхать. Ничего не поделаешь, я сам выбрал военно-космическую службу, а долгие скучные полеты – ее неотъемлемая часть.
– Вакс, передайте сигнал готовности к торможению, – приказал я.
По всему кораблю включились системы оповещения, экипаж засуетился. Отключилось все, кроме систем жизнеобеспечения. Герметичные двери, разделяющие коридоры на секции, были задраены наглухо. Пассажиры сидели по своим каютам. Эконом с помощниками ходил по коридорам, проверяя, все ли помещения плотно закрыты.
Наконец все было готово, и я начал торможение. На экране вспыхнули мириады звезд. Связь с окружающим миром восстановилась.
– Мистер Кэрр, проверить наличие на пути объектов! – приказал Вакс.
