Я расхаживал перед шеренгой, ожидая ответа, но никто не решался заговорить.
– Если подать энергию на шахту неправильной формы, – продолжил я, – она может расплавиться. И если даже этого не случится, мы окажемся неизвестно где, не исключено, что за пределами галактики.
– Сайкес другого мнения, – подал голос кто-то из матросов.
Я резко повернулся к нему.
– А много ли Сайкес знает?! У него что, техническое образование?
– Раз говорил – значит, знает, – упорствовал матрос. – Он говорил, что можно вырезать подходящие стальные листы и приварить их…
– Сталь невозможно приварить к этому сплаву! – заорал я. – Вы разве не знаете?!
Мой крик не возымел действия. Это я понял по выражению их лиц. Они готовы выдать желаемое за действительное, только бы обрести надежду побыстрее вернуться домой.
– Я приглашу инженера, – пообещал я. – Может быть, ему вы поверите?
Утром я попросил Касавополуса поговорить с экипажем.
– Многих я убедил, – рассказывал Касавополус после посещения кубрика. – Но Уолтер Дакко, Елена Бартель, Друкер и Цы остались при своем мнении.
Итак, усилия мои оказались тщетными, сомнения у экипажа остались. Один бунт мне удалось подавить. Справлюсь ли со вторым? Поддержит ли меня Касавополус? Ведь одну из трех вахт на мостике несет он, а здесь хранится все оружие.
Ладно, будь что будет. Выбора нет. Я вынужден доверять Касавополусу. Не могу же я до конца полета запереться на мостике.
Как-то старшина полиции Уолтер Дакко и Филип привели на мостик Эдди Босса, Криса и Деке для суровой разборки. Эдди Босс подрался с Крисом, и Филип с трудом их разнял.
– Главный инженер доложил, что ты нарушил субординацию, – напустился я на Деке.
– Не понимаю, что это значит, – промямлил тот.
– Сэр! – крикнул Филип. – Командира следует называть сэром!
– Сэр, – пробормотал обескураженный Деке.
– Нарушение субординации означает неподчинение приказу или неуважительное отношение к командиру, – объяснил я.
– Ему не понравилась ваша кличка, – угрюмо произнес Деке.
– Вот как? Но кличка есть у каждого командира, так принято на всех кораблях, на которых мне доводилось летать. И обычно не слишком ласковая. Это личное дело матросов – называть командира между собой, как им хочется. Между собой, повторяю, но не в присутствии офицеров. В наказание отправляю тебя на десять дней в штрафной отряд. Мистер Таер, проследите за исполнением. – Я занес это в бортовой журнал. В штрафном отряде матросы выполняют самую грязную и тяжелую работу. Это Деке не повредит.
– Есть, сэр, – ответил Таер. – Теперь мистер Босс, сэр.
– Я буду разбираться сразу с обоими, с ним и мистером Дакко-младшим. Два шага вперед! Дрались?!
– Нет, сэр командир, – ответил Крис, с ненавистью глянув на Эдди. – Он нападал на меня, а я защищался. Старший Дакко стоял с отсутствующим видом.
– Я не нападал… – начал было Эдди.
– Молчать! – прикрикнул я на него. – Будешь говорить, когда разрешу! – Я снова уставился на Криса. – Рассказывай!
– Я стал обучать ссыль… членов экипажа, а они насмехались надо мной и не слушали. Тогда я повысил голос, а в этот момент вошел Эдди, схватил меня за руку и стал кричать, что я должен вначале научить его, как вы приказали. Но его не было в комнате! Он потом пришел. Я пытался высвободить руку, а тут появился гард, извините, я хотел сказать, мистер Таер.
– Что вы скажете, мистер Босс?
– Он орал на моих друзей, – завопил Эдди. – Не учил, а орал. Не то что вы, командир. Почему? Скажите ему, как вы учили Эдди читать. Вы не кричали. А этот вообразил себя самым умным.
– Ты хватал его за руку? – строго спросил я.
– Совсем чуточку. Но не бил.
– Так. – Я сделал запись в журнале. – Десять дней карцера обоим.
Филип рот разинул от удивления. Карцер за пустячную драку, которая осталась бы незамеченной, не окажись он поблизости?
– В одной камере, – добавил я. Провинившиеся побледнели. – Старшина полиции, отведите их в карцер, – повернулся я к Дакко-старшему.
– Есть, сэр.
Когда они уходили, я услышал, как Эдди сказал:
– Говорил, помогать надо. Как помогать? Мыть полы и сидеть в клетке?
Этот инцидент не прибавил мне авторитета. Беспризорники, даже Анни, делали вид, будто не замечают меня при встречах в коридоре или столовой. Некоторые открыто проявляли ко мне враждебность. Беспризорники из числа экипажа вели себя осторожнее, но я ощущал их недовольство.
