– Ваше время истекает, – сказал я в микрофон. – Как командир корабля я уполномочен вас исповедовать перед смертью. Кто первый?
– Подожди! – Динамик снова включился. – Чего ты хочешь?
Боль в обожженной щеке усилилась, я плохо соображал.
– Уйти из этой жизни, – промолвил я. И это была чистая правда.
– Блефуешь, Сифорт, – заговорил после паузы Андрос. – Нас ты, может, и убил бы, а себя пожалеешь. Ну, давай действуй.
– Вначале я помолюсь. Даю вам полминуты на размышление и открываю огонь. – Не убирая пальца с гашетки, я встал на колени и начал молиться: – Веруя в милость и доброту Господа Бога Всемогущего, вверяем наш прах космосу…
На меня с ужасом смотрели несколько пар глаз, кто-то тихо стонал.
– …в ожидании последнего дня, – продолжал я молиться, – когда души живых и мертвых предстанут перед Страшным Судом Господа нашего Бога Всемогущего… – Я умолк, совершенно измученный, но все же нашел в себе силы произнести: – Аминь. – Потом поднялся с колен. – Осталось двадцать секунд.
– Господи! Сифорт, остановись! – в ужасе крикнул Андрос.
– Анди, он блефует! – раздался голос Клингера.
– Дай же мне шлем, черт бы тебя подрал! – орал Андрос.
– Дать тебе шлем? А другие что, не люди?! – не уступал Клингер.
– Пятнадцать секунд, – сказал я.
Андрос и Клингер продолжали пререкаться:
– Черт! Я не хочу подыхать!
– Болван! Никто не хочет!
– Десять секунд. – Мне казалось, что я задыхаюсь.
– Ты что, Клингер, совсем спятил… – Андрос вдруг затих.
– Постой, командир! – завопил Клингер. – Поговорим! Командир!
– О чем? – вяло спросил я. В глазах потемнело, голос Клингера, казалось, долетал откуда-то издалека.
– Оставь это, командир. Сам ведь подохнешь!
– Это все?
– Тебе не страшно?
– Ничуть. Андрос был прав, скоро мы все умрем.
– Мы можем… Послушай!
– Десять… Девять.
– Мы отдадим тебе ссыльных!
– Восемь… – Я плохо соображал, и до меня не сразу дошел смысл сказанного: – Что?
– Забирай своих ссыльных, только оставь нас в покое. Мы никуда не выйдем отсюда. Распоряжайся на своем корабле!
– Нет, Андрос.
– Я Клингер. Командир, ты же хотел забрать ссыльных!
– Ссыльных? – эхом повторил я. – А где Андрос?
– Я стукнул его разводным ключом. А здорово ты нас сделал. Взял на понт своей клятвой. Так что забирай своих ссыльных, на кой черт они нам нужны? Только не убивай нас!
– Почему?
– Тогда сам останешься жив!
Остаться в живых? Но я уже свыкся с мыслью о смерти. Жизнь утратила для меня смысл. А может, из-за сильного напряжения я просто был в отключке? Стена то угрожающе надвигалась, то удалялась в такт ударам сердца.
– Командир! – крикнул Клингер. Что за странный узор на стене?
– КОМАНДИР!
Этот отчаянный вопль вернул меня к действительности.
– Очнись, командир! А то нажмешь на гашетку!
– Да, – пробормотал я, кивнул и ощутил тошноту.
– Командир, позови кого-нибудь на помощь! Мы отдадим всех ссыльных и не будем вредить, только не трогай нас.
– Не могу… – пробормотал я. – Мне необходимо распоряжаться всем кораблем.
– Командир, ради Бога! Остановись!
– Сдавайтесь!
– Нет! Ты нас казнишь! Я знаю!
– Да, казню. – Стена снова от меня отдалилась.
– Командир Сифорт, не стреляйте, не то все погибнут, и беспризорники тоже! – Клингер говорил со мной терпеливо, как с малым ребенком.
А я твердил лишь одно:
– Сдавайтесь!
– Ты нас казнишь?
– Конечно, казню, – ответил я, вспомнив, что за бунт на военном корабле полагается смерть.
– С какой же стати мы будем сдаваться?
Я попытался сосредоточиться и трезво оценить обстановку. На память пришли нужные статьи устава.
– Командир не имеет права вступать в переговоры с бунтовщиками, не должен ронять своего авторитета. Я скорее умру, чем пойду на уступки!
– Какие там переговоры! Ты просто чокнутый! Мы сдадимся! Заткнись, Сайкес, ведь мы проиграли! Не надо трибунала, командир, не надо казни. Мы будем сидеть тихо, никого не тронем, корабль останется в твоем распоряжении.
Я никак не мог вырваться из наплывавшей на сознание тьмы. Хоть бы немного продержаться!
– Я не могу оставить вас в инженерном отделении. – Каждое слово давалось мне с огромным трудом. – В другом месте. В четвертой секции.
– Опять мозги пудришь? Тут у нас электростанция, можно торговаться. По крайней мере не подохнем с голоду. Будешь нас кормить.
