Женщина промолчала. Ей было не до пререканий.
Чем ближе подъезжали они к условной линии, разделявшей два государства, тем сильнее становилось нервное напряжение и тем меньшее значение имело то, что говорил и делал ее спутник. Совсем скоро этот зануда вообще перестанет иметь какое-либо значение, если все пойдет как надо и если проводник не выберет какой-нибудь новый маршрут.
Борисыч, впрочем, и тут остался верен традиции, не считая нужным искать новый маршрут. Некоторое время в машине царило молчание, нарушаемое только репликами проводника, указывавшего, в какую сторону свернуть на очередной развилке.
Напряжение росло, и наконец даже толстокожий Квадрат почувствовал его.
– Что-то мне не по себе, – сказал он, внимательно глядя перед собой в рассеченную бледным светом фар темноту.
– Надо же, – насмешливо сказала женщина, – неужто испугался?
– Да нет, – досадливо дернул головой водитель, – не то. Просто такое чувство, будто что-то не так.
Женщина покосилась в его сторону с невольным уважением. Все-таки не стоило сбрасывать со счетов его бывшую специальность. Совсем недавно этот человек был майором госбезопасности, а это что-нибудь да значило. Он, похоже, обладал феноменальным чутьем на опасность. Впрочем, не таким уж и феноменальным, раз согласился на эту поездку и добрался почти до самого конца.
– Нервы, – стараясь, чтобы голос звучал спокойно, проговорила она, – нервишки. Нервишечки.
– Да, ребяты, – подал голос с заднего сиденья Борисыч, – работенка у нас с вами нервная.
'Тоже мне, коллега выискался, – подумала она. – С нервами'.
– Направо ворочай, – сказал Борисыч через некоторое время. Квадрат послушно повернул и сразу же надавил на тормоз.
– Вот, блин, – в сердцах сказал он, – плакали наши денежки. Придется отстегивать. Эй, дед, – обернулся он к Борисычу, – это что, уже граница?
– Ни хрена не понимаю, – растерялся тот. – До границы еще километров пять будет. Откуда ж они тут взялись? Навстречу машине шел, прикрываясь ладонью от света фар, человек в плащ-накидке, из-под которой виднелась форма латышского пограничника. Из-под правой руки у него выглядывало куцее рыло короткоствольного автомата.
– Латышские стрелки, мать их, – копаясь в бумажнике, пробормотал Квадрат. – Бабки на дорогах отстреливают. Пограничник подошел, нагнулся, и отступив на шаг от дверцы, с твердым прибалтийским акцентом скомандовал:
– Всем выйти из машины! Таможенный и паспортный контроль.
– Слушай, командир, – начал Квадрат, – какой таможенный контроль, тут же Россия. Ты, браток, того.., заплутал малость. – Всем выйти из машины, – не меняя тона, сказал пограничник. – Вы находитесь на территории Латвийской республики.
Прошу предъявить документы и вещи для досмотра.
– Старый козел, – сказал проводнику Квадрат, неохотно открывая дверцу. – Хрен тебе, а не бабки. Таксу ему повысить...
– Ни хрена не понимаю, – как заведенный, повторял Борисыч, – не понимаю ни хрена.
Между тем из темноты на дорогу шагнули еще двое пограничников, недвусмысленно наводя автоматы. Пассажиры 'москвича' вслед за хмурым Квадратом выбрались из салона в звенящую комарами ночную прохладу. У Борисыча сразу же отобрали ружье, которое тот безропотно отдал.
– Мужики, – сказал бывший майор госбезопасности Круглов заискивающим тоном, – давайте разойдемся по-хорошему...
Он снова полез в бумажник. Пограничник ждал, стоя с протянутой рукой. Взяв деньги, он посветил на них фонариком, кивнул, спрятал куда-то под плащ-накидку и вдруг спокойным и в то же время почти неуловимым жестом выдернул у Круглова из пальцев бумажник.
– Теперь товар, – стальным голосом приказал он.
– Какой еще товар? – не вполне соображая, что происходит, удивился Круглов. То, что происходило с ним сейчас, напоминало кошмарный сон – никогда до сих пор у него не возникало проблем с таможенниками ни с той, ни с другой стороны границы. Механизм перевозок до сих пор функционировал безупречно, удовлетворяя всех, и казался отлаженным раз и навсегда. И вот теперь в нем что-то дало сбой, и сбой этот, похоже, мог ему дорого обойтись. – Какой товар, ребята? Вы что, белены объелись? Какой вам нужен товар?
