Идем визуально, то есть при видимости земли (в данном случае воды), ниже нас облаков и тумана нет. Облачность высокая, обледенения не ожидается, внутри самолета тепло, поэтому на показания термометра наружного воздуха никто из нас внимания не обращал…
Справа по курсу и немного впереди на горизонте показалась полукилометровая возвышенность мыса Святой Нос, являющегося как бы юго–западной частью «ворот» пролива Дмитрия Лаптева. А вот впереди, немного левее, показалась и их северная часть, похожая на голову гуся, — полуостров Кигилях, на южной стороне которого расположена зимовка того же названия — попутная цель нашего задания. Нас в Тикси перед отлетом нагрузили газетами и письмами, которые мы успешно сбросили вышедшим встречать зимовщикам. Сделав традиционный приветственный круг над станцией, взяли курс на остров Новая Сибирь. Через пять минут после сброса почты Киселев вручил нам радиограмму, в которой зимовщики Кигиляха благодарили за почту и приглашали погостить.
— Степан! Поблагодари за приглашение и скажи, что при случае постараемся.
— Будет сделано, командир!
Мы продолжали следовать своим курсом…
Вдруг я почувствовал запах дыма, посмотрел в сторону Малькова, встретились взглядами. Показываю пальцем на свой нос, но жест запоздалый, так как струйка дыма уже потянулась к нам в пилотскую кабину. Мальков быстрым жестом показал, чтобы я продолжал вести самолет, сам же соскочил с сиденья и скрылся в бытовом отсеке, откуда к нам проникал дым. Появление в самолете не только дыма, а даже его запаха — явление чрезвычайное, предвестник пожара… От Кигиляха прошли более ста шестидесяти километров: до бухты Темпа, что на острове Котельном, — около двухсот километров. Но зато близко Земля Бунге — где–то около тридцати километров. В случае вынужденной посадки земля все–таки… Прикидываю себе в уме…
Появление рассерженного Володи прервало мои умственные рассуждения. На мой вопрошающий взгляд он продолжает начатый с кем–то разговор, но уже обращаясь ко мне
— Кудрящов не может потерпеть, хотя бы предупредил!
— А что он? — не вытерпел я.
— Что, что! Без курева не может, — продолжал Мальков, садясь на свое мести.
Пронесло. Отделались испугом. Я успокоился. Отдаленно слышу, что Степан продолжает ещё прорабатывать Кудряшова
Передал вахту Володе. Появилось время искать «подводные, лодки» Спустился с пилотского сиденья, пошел размяться во владения штурмана Андрея Шумского.
— Андрей! А все ж, где эта таинственная Земля Бунге, которая могла нас выручить в тяжелую минуту?
— А вот смотри, — кивает Андрей головой на проплывающую панораму в его иллюминаторе.
— О–о–о, какая большая!
— Да нет! Не туда ты смотришь, — смеясь, поправляет Шумский, — это остров Фадеевский, смотри немного назад.
Смотрю и кроме воды и маленького кусочка земли, ничего не вижу.
— Вот это и есть земля? — показываю на кусочек.
— Точно.
— Зе–мля–я, тоже мне, — пренебрежительно протянул я
— Ничего, следующий раз будем пролетать — увидишь землю, — продолжая улыбаться, проговорил Шумский.
— Ну что ж, посмотрим, — недоверчиво согласился я.
Прошел в бытовой отсек. Все тихо, мирно Кудряшов отдыхает на койке, повернувшись к борту, — наверно, обиделся после «проработки», но скорее всего устал после утомительной заправки в Усть — Янске, ему больше всех досталось. Пусть отдыхает. Заглянул в блистерный отсек к Романову — тот сидит созерцает природу с неподвижным карандашом и руке Илья развел руками: мол, писать нечего, кругом чистая вода, льда нет Вернулся на свое место.
Пролив между островами Фаддеевский и Новая Сибирь тоже был чист ото льда. Справа приближался мыс Высокий — северная оконечность острова Новая Сибирь, от которого маршрут был проложен на остров Беннетта.
С этим курсом летим уже двадцать минут. Давно скрылись берега островов, но впереди по курсу что–то забелело, долгожданная ледовая кромка. Но что это?..
Опять запах… но без дыма. Ещё хуже, пахнет бензином, причем все сильнее и сильнее…
— Вот это денёк! — мог только проговорить Володя, соскакивая с сиденья и жестом показывая, чтобы я продолжал вести самолет.
