Более того, в условиях таких глобальных кризисов, как пандемия коронавируса, рассуждения о кризисе и сходе с арены наций-государств выглядят наивными. Как пишет британский антрополог Дэвид Геллнер, «события 2020 года стали мощной демонстрацией, что упадок наций-государств в век сверх глобализации или т. н. „потепления“, как и известие о смерти, по словам Марка Твена, было „очень сильным преувеличением“. По всему миру, с характерными местными отличиями в Северной Америке, Восточной Азии, Скандинавии и Южной Азии, в реальном времени происходит масштабный транснациональный эксперимент в области обществоведения и в реализации разных стратегий разными странами». По мнению ученого, мы проживаем момент радикального исторического поворота, когда перед лицом экзистенциальной угрозы «старые боги неолиберализма летят в печку». Пренебрегая законами рынка, который, как полагали, должен всем и всеми управлять, именно государства берут на себя главную ответственность. Как, например, в Великобритании, когда «одним росчерком пера было выделено 15 млрд фунтов стерлингов, чтобы решать вызванные ковидом-19 проблемы»[25]. Нам нечего добавить к этому заключению, кроме сотен других подобных примеров, в том числе и о ключевой роли государства в период пандемии в России.
О возвращении национальных государств на мировую арену на фоне глобальных кризисов и кризисов межгосударственных и блоковых образований, о жестком отстаивании ими своих национальных интересов и суверенитета, о возвращении национализма в его гражданско-государственной форме писал недавно известный политолог Анатоль Ливен. Он выделил роль общественных мотиваций и мобилизации на основе идеи нации, которые лежат в основе легитимности и успешности современных государств. Как пишет этот специалист по проблемам национализма, «величайший источник и залог силы государства – не экономика и не размер вооруженных сил, а легитимность в глазах населения и всеобщее признание морального и юридического права государства на власть, на исполнение его законов и установлений, на способность призвать народ к жертвам, будь это налоги или, если понадобится, воинская повинность. Не имея легитимности, государство обречено на слабость и крах; или же ему придется прибегать к жестокости и устанавливать правление на основе страха. Фундаментальная слабость Европейского союза в сравнении с отдельными странами – членами ЕС состоит в том, что в глазах большинства европейцев он так и не добился настоящей легитимности, будучи псевдогосударственным образованием»[26].
Напомним, что в основе легитимности государств лежат разные факторы и обстоятельства. Среди них важен сам факт их длительного существования и преемственности т. н. исторической государственности, «создающее впечатление, будто данное государство есть неотъемлемая часть естественного порядка вещей»[27]. Важны также успешность самого правления, которое население признает и поддерживает. Здесь особо значимы то, как как институты и правители справляются с задачами сохранения порядка и внутренней безопасности, а также с внешними угрозами. Уже после Второй мировой войны определенную легитимность государствам придавала демократия как власть большинства и законно избранных правителей. «Но как обнаружили для себя многие демократические и полудемократические государства в прошлом столетии, одна лишь демократия не может бесконечно сохранять государство, если в обществе есть глубокий раскол и власти не добиваются жизненно важных для населения целей. Для легитимности государства необходим более основательный источник легитимности, коренящийся в общем чувстве национальной принадлежности. В современном мире величайшим и наиболее долговечным источником этих чувств и легитимности государства является национализм»,[28] – пишет А. Ливен.
Несколько другими словами, но мы также неоднократно высказывали мысль, что государства делают не просто территории с охраняемыми границами, не только столицы с госучреждениями, конституции и символика, а государства делает легитимным и жизнеспособным прежде всего население, обладающее общеразделяемым чувством национального самосознания
