…Началось в Республике Шкид - страница 51
«Родители мы немолодые.
Опыта нет.
Ребенок единственный.
Материальный достаток — выше среднего. («Трудность» эту можно, конечно, взять в кавычки, но в неопытных руках материальный достаток и в самом деле может очень быстро превратиться в недостаток, так как с его помощью еще легче избаловать и испортить ребенка)». С какой открытостью говорит об этом писатель!
Да, еще не родился ребенок, а родители думают уже о том, каким он будет. Этот взгляд веред приводит автора к важнейшему, определяющему все его отношение к ребенку убеждению: «Может быть, с трех, если не с двух месяцев Машка для меня человек, индивидуальность. Я чувствую, куда она может повернуть и куда, в какую сторону, по какому направлению ее следует подталкивать».
Именно поэтому он уверен: воспитание начинается буквально с той минуты, когда ребенок появляется на свет. «Она еще маленькая» — эта привычная отговорка (нужная взрослому для оправдания не только ребенка, но и самого себя) кажется ему «самой вредной, самой антипедагогической формулой, какую только может выдумать человек, имеющий дело с детьми».
Отсюда еще одно важнейшее его признание: «Все дело в том (хотел написать: «беда в том», но не знаю, беда ли), что я отношусь к Машке по-настоящему всерьез… и люблю ее, и жалею, и гневаюсь на нее в полную силу, со всем пылом сердца, на какой способен».
В предисловии к книге автор предупреждает читателя, что он не педагог, а только родитель и, стало быть, не дает рецептов, советов — просто делится своим опытом. Да, делится в буквальном смысле слова — и здесь особенно подкупает откровенность, открытая эмоциональность. Он не стесняется признаться в своем незнании, в своей слабости («Ох, сколько ошибок делаешь! Ошибок, которые так трудно исправлять потом»), где-то он оставляет вопрос нерешенным, вовлекая, таким образом, читателя в этот живой, жизненно важный для него разговор.
Разве одного его интересует, скажем, такой извечный вопрос: почему одни дети (и подростки) быстро приспосабливаются к коллективу, а другие — нет? Почему одни (и не всегда по праву) командуют, верховодят, а другие подчиняются? Когда, в каком случае надо кого-то похвалить, поощрить, вселить уверенность в себе, а кого-то, наоборот, осадить, заставить быть поскромнее? И десятки других, требующих подчас немедленного решения вопросов.
Например: говорить или нет ребенку в любом случае правду? Ведь чуть ли не на каждом шагу ребенка «обманывают, объегоривают, обмишуривают.
— Иди, девочка, иди, дай ручку, больно не будет.
Девочка доверчиво протягивает руку, а ей: р-раз!
— Ничего, не плачь, сейчас пройдет.
Трудно, но надо воспитывать так, что:
— Будет немножко больно, но потерпи…»
И, заключая этот воображаемый спор, он приходит к выводу: «И всегда надо правду!»
И снова вопросы: всегда ли прав взрослый? Всегда ли он обязан выдержать характер? Вот вроде провинилась в чем-то Маша. Было сказано, что с такой девочкой ни мама, ни папа в лес не пойдут. Девочка не поверила, но взрослые на своем настояли. «И все как будто правильно. Проявили настойчивость, твердость. Наказали. Проучили. А меня не оставляет ощущение сделанной ошибки».
Как это, оказывается, непросто вовремя почувствовать, «в какой момент пора идти на мировую. Если этот момент правильно выбран, провинившийся ребенок охотно и по первому зову кинется извиняться или объясняться».
И еще об одном размышляет автор:
«…Не всегда бывает виноват ребенок; очень часто и взрослые виноваты.
Нужно уметь извиниться перед ребенком, покаяться…
Не в угол себя, конечно, ставить, а так, чтобы ребенок понял твою справедливость».
Вместе с тем нельзя и «потакать, откликаться на каждую просьбу и на каждое требование (а просьба очень быстро перерастает в требование)».
Как актуально звучат слова писателя: если думать не только о физическом здоровье ребенка, не только об освоении им грамматических форм языка и если любить ребенка не «сусальной», не «конфетной», а настоящей любовью и видеть в нем «завязь, росток… будущего человека — нет более трудного и сложного искусства, чем это искусство».
