Глава 6
Мускулатура таланта
Дорогой мой, я так хочу, чтобы ты был как аттический воин — всегда прямой, несгибаемый, честный…
С. Маршак
…Речевая характеристика лиц — здесь Пантелеев сильнее всего…
К. Чуковский
Попробуем представить себе, каким был автор «Часов» в конце 20-х — начале 30-х годов: круг его интересов, книги, которые он читал, людей, с которыми свела его судьба.
Ответ на эти вопросы в какой-то степени мы можем получить, читая очерки и воспоминания Пантелеева: «Маршак в Ленинграде», «Рыжее пятно», «Шварц», «Гостиница Лондонская», «История одного автографа»; какие-то важные детали подробности, факты рассыпаны по страницам книги «Из старых записных книжек».
Сам о себе Пантелеев пишет как о человеке болезненно застенчивом, даже робком. Вот как выглядит его автопортрет конца 20-х годов:
«Тому, кто хоть немного знаком с моими автобиографическими книжками, хотя бы с «Республикой Шкид», это может показаться странным, ноя и в самом деле — и именно в эти, юношеские годы — был робок и застенчив, как маленькая девочка. Я стеснялся зайти в магазин, краснел, разговаривая с газетчиком или с трамвайной кондукторшей. В гостях я отказывался от чая, так как был уверен, что опрокину стакан, а в обществе, где присутствовал хотя бы один незнакомый мне человек, я никогда не мог произнести двух слов, более значительных и интересных, чем «да» или «нет».
Было, однако, в этом молодом человеке, недавнем еще беспризорнике и детдомовце, что-то такое настоящее, что вызывало уважение, что привлекало к нему внимание Маршака, Горького, Чуковского, Шварца. Вот каким вспоминается он литературному секретарю журналов «Еж» и «Чиж», начинающему тогда писателю И. Андроникову:
«Приход Пантелеева всегда вызывал шумные приветствия, на которые он отвечал короткими кивками, пробираясь куда-нибудь в сторонку. И долго, терпеливо, никого не торопя, да и не собираясь скоро покинуть многолюдную редакционную комнату, сиживал молча, стараясь не привлекать внимания. Но все равно влиял на окружающих в силу своей значительности — пришел талант, и даже молчавший, и тихий не безразличен. Потому что, даже и не участвуя в том, что делается с ним рядом, он досуха впитывает все и образует вокруг себя магнитное поле»[9].
Еще до первой встречи с автором «Часов» Горький писал о нем С. Н. Сергееву-Ценскому: «Мне кажется, что… Леонид Пантелеев — парень талантливый. Ему сейчас 20 лет, он очень скромен, серьезен, довольно хорошо знает русскую литературу, упорно учится…»
Когда Горький, приехав из Италии в Ленинград (было это в 1928 году), пригласил Пантелеева в Европейскую гостиницу, где обычно останавливался, он вызвал этим приглашением целую бурю в душе молодого писателя:
«Я не спал всю ночь. Я уже решил, что не пойду, я знал, что не выдержу этой встречи с великим писателем один на один, — и все-таки колебался, все-таки не мог победить в себе страстного и вместе с тем такого простого и естественного желания — увидеть Горького.
Перед рассветом я, помню, закурил, взял с полки потрепанный, перевязанный веревочкой томик «Знания» и стал читать «Городок Окуров». И, прочитав две или три страницы, я вдруг понял, что надо идти, что не идти нельзя, что если не пойду — не прощу себе этого до самого смертного часа».
И все же, ожидая в приемной гостиницы, когда его позовут к Горькому, он самым серьезным образом подумывал, не выпрыгнуть ли ему из окна.
