Сабуро Сакаи. Японский лётчик- истребитель
Я помню этот день совершенно отчетливо. 3 октября 1939 года. Я только что кончил читать почту и теперь чистил пулеметы на своем самолете. На аэродроме царили мир и покой. О чем беспокоиться? Мы громили русских пилотов каждый раз, когда встречали их в воздухе.
Внезапно тишину нарушили громкие вопли с вышки управления полетами. И совершенно внезапно, без всякого предупреждения, воздух потряс ужасный грохот. Земля начал подпрыгивать и трястись, ударная волна больно ударила по ушам. Кто-то взвизгнул, хотя это уже и не требовалось: "Воздушный налет!" А затем завыли сирены, хотя это предупреждение явно запоздало.
Времени размышлять у нас уже не было, следовало попытаться добежать до убежища. Грохот взрывающихся бомб слился в один сплошной гул. Над аэродромом поднялось облако дыма, я слышал свист разлетающихся в разные стороны осколков. Несколько других пилотов вместе со мной помчались из мастерской к убежищу. Я низко пригибался, чтобы не попасть под летящие осколки, и шлепнулся на землю между двумя большими водяными цистернами. И очень вовремя. Вскоре хранилище пулеметных лент со страшным грохотом взлетело на воздух в облаке дыма и огня. Затем серия бомб легла поперек аэродрома. Взрывы больно ударили по ушам и засыпали нас землей.
Если бы я упал на землю хотя бы на секунду позже, это наверняка стало бы концом. Когда бомбы кончили рваться, я поднял голову и посмотрел, что же происходит. Сквозь непрерывный грохот разрывов по всему аэродрому слышались отчаянные крики и стоны. Люди, лежавшие вокруг меня, получили ранения. Я пополз было к ближайшему пилоту, но тут внезапно тело резанула сильная боль. Я торопливо ощупал себя и понял, что брюки пропитались кровью. Хотя боль была ужасной, раны, к счастью, оказались неглубокими.
А затем я совершенно потерял голову. Я вскочил на ноги и снова побежал. На этот раз я помчался к взлетной полосе, то и дело опасливо поглядывая в небо. Над головой я заметил 12 бомбардировщиков «He-111» в четком строю, которые описывали широкий круг на высоте по крайней мере 20000 футов… Было бы бессмысленно отрицать смертоносную эффективность их внезапной атаки. Нас застигли врасплох. Ни один человек ни о чем не подозревал, пока бомбы со свистом не полетели вниз. Когда я осмотрел аэродром, то испытал сильное потрясение.
Большинство из 200 армейских и флотских бомбардировщиков, выстроенных крыло к крылу на длинных рулежных дорожках, теперь пылало. Высокие столбы пламени поднимались, когда взрывались топливные баки, в воздух летели огромные клубы дыма. Те самолеты, которые еще не горели, были изрешечены множеством осколков, из пробитых баков струями хлестал бензин. Огонь перекидывался с самолета на самолет, с жадностью пожирая бензин. И вот бомбардировщики и истребители, один за другим, охватывало пламя. Бомбардировщики взрывались, словно петарды, истребители горели, как коробки спичек…
Фриц Штейнбаум. Лондон. 1937 год
По приезде в столицу Великобритании я направился согласно мандату в Штаб III Интернационала, находящийся недалеко от военной академии Сандхерст. Там меня поставили на учёт, выдали денежное содержание третьей категории и талоны на проживание в небольшой чистенькой гостинице на южной окраине города. Здание было старинным, с достаточно хорошей кухней. Там проживало много наших товарищей, ожидающих направления на новые участки борьбы с коричневой чумой. Узнав, что я только что вернулся из Испании они в первый же вечер собрали митинг в столовой и я долго рассказывал о нашей победе в этой стране. Рассказал о борьбе с коллаборационистами, с предателями, о тех зверствах, что вытворяли нацисты в Испании. О трагедии Герники, о том, сколько там погибло наших верных товарищей — интернационалистов. Когда меня спросили, сколько там погибло мирных жителей, пришлось объяснить, что поскольку в городе проводилась подготовка военных специалистов, то всё гражданское население Герники было «нейтрализовано» отрядами «милицианос». После митинга все разошлись, оживлённо обсуждая поддержку странами капитала социалистической Испании. Мы ещё раз убедились, что несмотря на сопротивление буржуазии трудовой народ может заставить правительства выполнять свои требования. После сытного завтрака меня ждала машина, вновь отвёзшая меня в Штаб, где я был принят товарищем Соломоном Лейбовичем, ответственным за подготовку военных специалистов. Мы долго беседовали на разные темы, пока он не заявил о том, что по ходатайству испанских товарищей мне необходимо пройти курс лётной подготовки…
