Спасибо, что хоть боеприпасов не пожалели. А то ведь могли и с тем, что осталось отправить. Должно быть, немцы постарались, а то с наших бы сталось… Ладно, чего выть без толку:
— Скалы, слушать меня! Я — Утес! Начали! Уступом вправо, Скала-3 — на месте!
На британских позициях еще встают столбы разрывов 40-см гостинцев Владимирова, а мы уже начинаем движение. Бройер послал с нами один свой полк, который частью разместился на броне, а частью топает следом за «бэхами» Одинцова. Единственно что нас пока выручает — наша сыгранность. Все действия много раз отработаны и доведены до автоматизма.
Если верить путеводителю, который у меня сейчас выполняет роль стратегической разведки, глубина Кольна редко где превышает 4 фута, а, в основном, — не свыше 3. Течение — 8 футов в минуту. Берега очень красивы. Ловится форель…
Так, ну, с рыбалкой мы, пока, подождем, красотами берегов нам любоваться тоже некогда, а вот глубины меня устраивают. И раз форель ловится — значит, дно каменистое. Это хорошо. Это очень хорошо. Моспанов сбросил пару бомб в реку и подтвердил данные путеводителя, так что в брод мы должны пройти.
— Вперед, охламоны, быстрее, вашу мать!
Танки с ревом несутся через реку, поднимая веера брызг. Вот первый уже на берегу, второй, третий… О черт, один застрял. Второй. Экипаж лезет было из машины, но их тут же накрывает близким разрывом снаряда. Дьявольщина!
— Скалы! Скалы! Я — Утес! Идти по разведанным бродам! Как поняли?
Они поняли. Танки идут след в след. Так надежнее. Перун-заступник, сделай так, чтобы дно было твердым… Есть! Перун на нашей стороне! Мой «тринадцатый», натужно взревев вылетает на берег. Держитесь, суки, мы пришли!
По броне часто-часто стучат мелкокалиберные снаряды. Кажется, будто толпа чертей взгромоздилась на броню и лупит молотками! Дурачки! Наша броня не по вашим стволам.
— Зиновий! Найди этих наглецов!
— Будет сделано, — шипит он сквозь зубы.
Его руки мечутся, словно у пианиста. Башня поворачивается, и грохот орудия ударяет по барабанным перепонкам. Но даже в этом грохоте слышно довольное колыбановское "Есть, сука!"…
… Мы вихрем проносимся над окопами. Немцы валятся вниз с брони, и в траншеях начинается резня. Мотострелки Одинцова, подойдя на своих БТРах поближе, торопятся принять в ней участие и это получается у них так лихо, что сопротивление британцев мгновенно ослабевает. Но внезапно вспыхивает кто-то из батальона Савчука. Смертники, мать-перемать!
— Следить! Всем следить! Смертники! — выкрикиваю я в микрофон, и тут у меня все обрывается внутри…
Сквозь триплекс я вижу, как к нам бросается паренек в хаки. Его лицо перекошено ненавистью, а к животу прижат металлический блин противотанковой мины. Словно в замедленной съемке, я вижу как он плывет к нам, его рот открывается в беззвучном крике. Я слишком хорошо знаю, что произойдет сейчас: тяжелый грохот, бьющая по глазам вспышка и огонь, целый океан огня…
На груди у него возникают темные пятна, его отбрасывает в сторону. Только теперь я слышу надсадный грохот пулемета. Наш радист Устинов отпускает рукоять ДТ и произносит негромко:
— Добегался, щенок. Ишь, камиказа, б…!
Устинов, как и я, ветеран маньчжурских компаний, и о японо-китайских смертниках-камикадзе знает не понаслышке…
— Утес! Утес! Я — Гора! — раздается в наушниках голос генерала Горбатова. — Не задерживайся на берегу. Идите в замок Астхолл! Разведка сообщает: Черчилль — там! Поторопись!
— Слушаю, господин генерал!
Значит, Астхолл. Ну, посмотрим по карте… Так: от места нашей переправыпо прямой до Астхолла — 15 километров. Через деревушку Бамптон идет грунтовая дорога, но ее наверняка перекрыли…
— Я — Утес! Скалы — в две колонны. Направление — замок Астхолл.
Пятнадцать километров мы проходим подобно степному пожару. Вот он — замок Астхолл. Ха, какие-то ненормальные мечутся среди мешков с песком и пытаются палить в нас из пулеметов… Вы ошиблись, господа, чтобы остановить нас, вам бы морские орудия надо…
Ах, я, недоумок! Самовлюбленный павлин! У ЛК Рубашевского сносит башню. Прямое попадание 4,5 дюймовым снарядом. Господи Боже, какой же я идиот! Расслабился, поверил, что уже все кончилось…
