— Спасибо, унтер-офицер. Я твой должник. Как это ты угадал, что пуля прилетит.
Он слегка пожимает плечами:
— Бликнуло у него.
— Что, прости?
— Там, господин полковник, снайпер сидел, — он говорит чуть хрипловатым голосом с заметным малороссийским акцентом, — так у него солнце на прицеле бликнуло.
— Ну, ты прям Соколиный Глаз!
— Нет, господин полковник, Нати Бампо — англичанин был, а я — русский! — говорит он горячо.
Что это я его, обидел, что ли? Просто пошутил…
— И все-таки молодец! С такого расстояния заметить солнечный блик, да еще сообразить, что это — снайпер…
Он чуть усмехается:
— Опыт имеется, господин полковник. Бывало, — он внезапно сбивается и мнется.
Ах, вон в чем дело! На руке у него я замечаю татуировку: православный крест и цифры. Понятно: в монастыре каялся. Ясно, что «бывало» — он, должно быть, не раз видел, как также бликует прицел у инока на колокольне…
"Семерки" разносят Адмиралтейство в клочья. Краем глаза я вижу, как один из ЛК-7, отвернув назад орудие, разогнавшись, бьет в угол здания. Отходит и повторяет свой маневр. На четвертый раз стена заваливается и едва не половина здания с грохотом обрушивается. Ну, тут бой и без меня идет, а с унтером поговорить еще минут пять есть:
— Это за что? — я показываю на его руку. — Без обиды, соратник — ясно, что грех ты уже свой отмолил.
— Да по молодости да дурости, — вздыхает унтер. — Мне тринадцать всего и было, когда понесло меня в националисты украинские. В гимназии и вступил. В 25-ом, — снова вздох, — умудрился даже повоевать…
Я протягиваю ему портсигар, он закуривает и, выпустив струю дыма, продолжает:
— В 28-ом тоже, отметился. — Он машет рукой. — В общем, в 30-ом мне семь лет и влепили. Но я честно работал. На Беломоре: Повенчанская лестница — слыхали?
Я киваю головой. Кто ж не слыхал?
— Ну, это дело прошлое, соратник. Как звать? Буду у Одинцова тебе «Георгия» просить.
Он расцветает. Потом, встав на моторном отделении, вытягивается и четко рапортует:
— Унтер-офицер Бандера Степан. Второй взвод первой роты третьего батальона.
Я записываю это себе на память. Хотя и так не забуду. Таких как этот Степан Бандера, надо отмечать. Побольше бы таких русских патриотов — война б быстрее окончилась.
Гауптштурфюрер Вилли Хенске. Десант
Наша баржа с шорохом выползает на песок пляжа и откидывает свой плоский нос, образуя съезд. Танковые и автомобильные дизеля резко прибавляют обороты, выбрасывая в небо чёрные клубы копоти. Лязгают по аппарели траки гусениц и вот оно, гнездо самой страшной и подлой империи прогнившей демократии. Это Англия. Ни одну страну мира ненавидят больше, чем её. Самые подлые политики, самые грязные методы- это Англия. Самые жадные торгаши, самые беспринципные промышленники- это Англия. И самое большое гнездо сионистов в Европе… У них было три года, чтобы сбежать сюда, и это- хорошо: нам меньше придётся вылавливать их по всему миру. Теперь эти существа заплатят высшую цену за все свои злодеяния. Пришла их очередь становиться «гоями», невольно вспоминается афера с "Протоколами Сионских мудрецов". Что и говорить, идея была блестящая: отпечатать сотню экземпляров, разослать их по полицейским участкам мира и во всеуслышание объявить это подделкой. И пришлось потом самой полиции размножать и распространять эту программу действий для евреев всего мира, тем самым тратя так необходимые средства на пропаганду сионизма и экономя деньги самим жидам… Ничего, как говорят русские- сочтёмся!..
Берег весь усеян воронками- одни больше, другие меньше. Но целых участков практически нет. Такое я видел только на Дюнкерской экскурсии — сплошной ковёр осколков. Выползаем наверх- кто-то пытается стрелять по нам из двухфунтовой мухобойки. Доносится гулкий выстрел самоходного орудия, следующего в колонне усиления и вдали вырастает огромный веер взрыва, это бьёт "корниловская колотушка" ребят Виттмана. Я ору по рации и ТПУ: "Полный газ! Вперёд!" Механик- водитель вжимает педаль газа до полика и моя машина набирает скорость. На ходу осматриваю местность в приоткрытый люк, готовый в любой момент нырнуть в башню, но вроде больше никакого сопротивления…
