Так. Кажется, меня начинает накрывать. Надо бы найти укромное местечко, чтобы там меня как следует проколбасило. А потом уже двигаться дальше.
Такое место я нашел под корнями вывороченной ели. Забравшись под ее укрытие, я уселся на охапку прошлогодних листьев и уже собирался как следует дрожать, как над головой раздался голос:
— Цел?
Тах-ж-ты-черт! Я подскочил и уже хотел ткнуть стволом в лицо появившемуся человеку, как увидел его гимнастерку. И тут меня отпустило.
— Цел. Ты кто?
— Леха.
— Какой "Леха"?
— Боец Степанов! — похоже, в моих глазах еще плескалась ненависть, возникшая от испуга, так как он вдруг встал навытяжку и выпятил грудь. За командира что-ли принял? Ну ладно, пусть будет.
— Откуда?
— … - он назвал номер части, которую я тут же забыл.
— Поступаешь в мое распоряжение, — если и этот — "реконструктор", так хоть над ним поиздеваемся.
— Хорошо.
— Ну и хорошо что хорошо. Что тут в округе? Где видел немцев?
— Видел, как Вы по ним стреляли.
— Почему не поддержал?
— Патронов не было.
— Куда дел?
— Да не успел взять.
— Разгильдяй.
— Виноват.
— Ладно, держи пока пятеру. — я передал ему пять патронов на одной пластине — Что видел на поляне?
— Подъехал их бронетранспортер, с десятком солдат.
— Идем добивать.
— Идем…те.
"Добивать" — это я конечно сильно сказанул. Пальнуть по разу — и ноги. Как-то не воспринимал я все это еще всерьез. Да и, чего греха таить, понравилось мне стрелять по фрицам. Особенно когда относительно безопасно можно сделать ноги. Вот об этом прежде всего и надо думать.
— Не топочи.
— Виноват.
— Поднимай выше носок, сначала ставь пятку, а затем перекатывайся стопой — так не будешь шуршать травой и сапог не будет хлюпать на голени.
— Хорошо.
Он и вправду стал идти по-тише, хотя сначала и замедлил шаг. Но потом втянулся. Ладно, научится. Я и сам по лесу ходок тот еще. Но тут вроде инженерная задачка — есть система ступня-сапог-трава, и ее надо сделать тихой. Вроде получилось.
Так мы, передвигаясь от дерева к дереву, добрались до полянки. На ней никого уже не было — даже тело НКВДшника забрали. Я лишь подобрал его фуражку и напялил на голову — без фуражки ты букашка, а с фуражкой — человек. Она, пока не добуду бумажку, и будет моим документом — вряд ли кто будет цепляться к человеку, который надел фуражку таких органов. Надел — значит имеет право. Пока не нарвусь на таких же, но действительно имеющих право. Или националистов — те "нашего" брата любят. Леха вот тоже как-то подтянулся и стал тише. То все косился на мои джинсы, а сейчас старательно отводит глаза в сторону. Хм. Интересный момент, надо будет продумать. А вообще — что делать дальше?
— Так. У нас сегодня что?
— Воскресенье.
Угу… значит — 22е июня. Ну кто бы сомневался. Офигеть конечно, опять же, если "эти" не заигрались в корягу. Но этого пока никак не проверить. Так что будем вести себя как будто подыгрываем "им" — с легким цинизмом и недоверием — если что — так и скажем, что решил им подыграть. Да, вроде нормально.
— И что тут поблизости?
Леха начал сыпать названиями деревень и городов. Запоминать их смысла не было — главное, что тут что-то есть по-близости, ну и направление на них.
— Значит так. Идем на восток, на соединение с нашими войсками. По пути совершаем диверсии и наносим врагу вред и урон. Вопросы есть?
— Нет.
— Вперед. — Я махнул рукой вдоль дороги, и Леха уже пошел было на нее. — Стоять!
— Что?
— "Что"… То! Нас на дороге враз заметят. Идем вдоль нее, но по лесу.
— Ясно. — Леха как-то весь сжался.
— Так. Боец! Расправить плечи, пять глубоких вдохов… Молодец. Десять отжиманий… Так. Нормально?
— Нормально.
— Ниче. Городской что ли?
— Ну да.
— Ясно. Слушай меня, мотай на ус, что непонятно — спрашивай, есть что сказать — говори. Ясно?
— Да.
— Ну тогда вперед.
Да, надо было его встряхнуть. А то после "фуражки" он как-то совсем усох. Лишенец что-ли? Надо будет потом как-то выспросить. Но не в лоб. А то еще пристрелит меня, такого всего "из органов". Но вопросы у него потом появятся, и надо бы продумать легенду…
