Анненков пребывал не в лучшем расположении духа. Обстановка складывалась более чем скверная. С севера, теснимые красными, части корпуса генерала Бегича отступали вслед за основными силами. Этот «барьер» был очень ненадежен, войска Бегича могли просто обратиться в паническое бегство и, слившись с основными частями Армии, внести дезорганизацию в ее ряды. Потому атаман принял решение отступить еще дальше на юг и организовать оборону, используя складки местности на фронте в сотню верст, упираясь одним флангом в озеро Балхаш, а другим в соленые озера Алаколь и Сасыколь. Бегичу же предписывалось, как можно дольше сдерживать красных под Сергиополем. Об этом он и сообщил Ивану, сразу поставив задачу и его полку: находиться в арьергарде, прикрывать отход Армии и обоза. Иван вновь поспешил в обоз и застал жену там же, где оставил, в уютной, хорошо протопленной кибитке Хардиных, по-прежнему оживленно беседующую с Лизой. Она рассказывала подруге, что ощущает и чувствует при беременности. Увидев Ивана, Лиза тактично оставила их вдвоем.
– Поля, послезавтра вся Армия выступает на юг к Урджару. Я с полком остаюсь в арьергарде, вас прикрывать, – шепотом, чтобы раньше времени не распространять слух об отступлении сообщил Иван.
– Как… так быстро… без всякого боя?… Но это же означает, что красные теперь точно придут в Усть-Бухтарму. Господи, что же будет с папой, с мамой?… – сразу сообразила, чем грозит очередное отступление Полина.
– Бог даст, все образуется. Тихон Никитич, он ведь ни в чем не замешан, его и спрашивать не за что. А атаман он не назначенный, а выборный, – пытался утешить ее Иван.
– Найдут за что, и твоих тоже. Неужто, нельзя их остановить!? У Анненкова же целая армия! – негодовала Полина.
– Нельзя Полюшка… Я это под Петропавловском понял. У Колчака таких армий несколько было, и то они их остановить не смогли. Их намного больше чем нас, и организация у них лучше, – со вздохом покачал головой Иван.
– А у Анненкова разве плохая организация. Я тут посмотрела, послушала… все на него надеются, боготворят, его приказы – закон, – возражала Полина.
– Это только здесь, у атамана, он человек жестокий, волевой. А так, в большинстве других белых частей почти сплошь безвольное командование и отсутствие дисциплины…
С утра 15-го декабря, по небольшому морозцу Армия, артиллерийский парк, а за ними огромный, разбухший обоз двинулись на юг. Иван с полком оставался в Сергиополе, ждать главные части корпуса Бегича, авангард которых уже начал занимать места дислокации уходивших анненковцев. Корпус Бегича тоже имел большой обоз с беженцами, только в отличие от Семиреченской Армии здесь боевые части и обоз шли вперемешку, так что со стороны казалось, что там гражданских лиц и детей больше, чем солдат и офицеров. Они отступали почти не «огрызаясь», не пытались контратаковать противника, позволяя отсекать от себя «куски», при этом остальные спешили уйти прочь, даже слыша крики о помощи расстреливаемых и насилуемых. Особенную жестокость проявляли, конечно, красные партизаны из крестьян-новоселов, активно помогавшим регулярным частям добивать белых.
Согласно приказа, Иван должен был дождаться прихода штаба Бегича и отходить вслед за Армией. Но он при виде этого воинства понял, что если все сделает, как предписывал приказ, то красные, скорее всего, тотчас же выбьют части Бегича и из Сергиополя, и те по инерции побегут дальше. Чтобы дать время отступавшим, а фактически безостановочно бегущим частям хоть немного прийти в себя, он решил атаковать, передовые подразделения преследующих красных.
Опыт, приобретенный под Петропавловском помог. И здесь успех атаки предопределил элемент полной неожиданности для красных. Они уже успели привыкнуть к беспорядочному пассивному бегству противника, а тут, вдруг, откуда ни возьмись, их атаковала свежие, боеспособные белые, не измученные, на сытых конях. Атака в конном строю одной сотней в лоб, скоротечная рубка и авангардная сотня красного полка обращена в бегство. Другие две сотни атакуют с флангов основные силы красных. И тут сказалось преимущество относительно свежих коней белых над уставшими от марша красноармейскими. Не выдержав натиска, красные начинают отступать. Преследовали их недолго, больше для вида. Иван отдал приказ подобрать своих убитых и раненых и возвращаться в Сергиополь. Потери для такого боя оказались невелики, двое казаков убиты, один павлодарец, второй из станицы Шульбинской из под Семипалатинска, и шестеро раненых. Красные понесли куда большие потери. По дороге назад казаки насчитали только зарубленных и застреленных шестнадцать красноармейцев, да еще добили девятерых раненых, которые не смогли уползти и спрятаться. Убитых казаков похоронили вечером того же дня на местном кладбище, а наутро, отдохнув, выступили вслед за своими.
