– Конечно, но без оружия, как в прошлом году с цигелями, там делать нечего, – в глазах Володи светился азарт. – Ну, так как с оружием?
– Есть… три винтовки и патроны там же в чулане под замком. Отец их на всякий случай принес.
– Ключи где?
– У отца, он их никому не отдает.
– Лом давай, сшибем замок, – ни чуть не колебался Володя.
– Ох, отец мне таких плетей выпишет, – вроде бы заныл Роман, но с готовностью подчинился командам друга.
– Ребята сбили замок, схватили винтовки, напихали в мешок патронов и выбежали на улицу. Бившая в это время поклоны в горнице мать Романа лишь успела вскрикнуть им вслед:
– Ребятки, милые… куда же вы?!.. Рома, сынок, вернись… отец не велел!!..
По улице, по направлению к крепости уже бежало немало народу. По маленькому городку мгновенно разнеслось – арестанты захватили тюрьму. Бежали в основном зеваки, поглазеть «на пожар», но были и с оружием. «Зрители» инстинктивно сторонились тех, вооруженных, и они как-то самопроизвольно образовали отдельную группу. Рослый вахмистр, явно уже вышедший даже из третьеочередного возраста, в шароварах с лампасами, гимнастерке с погонами, но без ремня и фуражки, с винтовкой в руке, крутил головой направо-налево, увидел бегущих ребят, держащих с двух сторон туго набитый мешок, закричал им:
– Эй, вы, юнкерья, что там у вас в мешке… патроны?!.. Много!?… Да не бегите вы, как пришпоренные… стой, охолонитесь, дайте патрон, а то у меня всего одна обойма.
Ребята остановились, сыпанули горсти патронов в подставленный карман вахмистра, тут подбежали другие, одетые кто во что, разновозрастные люди, в основном мещане.
– Стой братцы, не гоже нам, вот так, всяк по своему в бой идти. Кажись, я тут самый старший по званию… Слушай мою команду: взвод становись! Юнкерья, вы будете заведовать боепитанием, раз у вас с патронами богато. Разберись по два, шагом марш!.. Бегоом маршь!
Ребята гордые от того, что их кадетские фуражки вахмистр принял за юнкерские, с готовностью встали в строй, и разношерстная колонна, состоящая из мещан, казаков, таких же как они, прибывших на каникулы учащихся реальных и коммерческих училищ, уже строем, организованно бежали к крепости. Вахмистр, явно довольный тем, что оказался во главе этого спонтанного воинского подразделения, без умолку балагурил, разговаривая с кем-то из своих знакомых в строю:
– Веришь Тимоха, вчера домой в лос пьяный пришел, баба обиделась, до себя не допустила, ну я то когда такой не буяню, я тихо в сенях лег, думаю, просплюсь с утра приласкаю, чтобы не лаялась. Я всегда так делаю. Просыпаюсь утром, чтобы, значит, в избу к бабе идти, а тут орут, варнаки в тюрьме бузуют, я во, гимнастерку с шароварами одел, а боле не нашел ничего, ни фуражки ни ремня, куда положил, хоть убей не помню…
Когда, так называемый, взвод по высокому берегу Ульбы добежал до крепости, оттуда уже выезжали первые подводы, в которые были в беспорядке навалены винтовки с торчащими во все стороны стволами и прикладами. Телегами управляли возницы-крестьяне, приехавшие из окрестных деревень на базар, а рядом с ними вооруженные арестанты.
– Ах, ты, что деется… цейхгауз грабанули варначье! Слушай мою команду! Сигайте с берега вниз, наверх не вылезать! Обогнать и занять позицию у тех вона кустов, не пропустить подводы к парому! – скомандовал вахмистр.
По сухому руслу обмелевшей Ульбы два десятка стихийных добровольцев бегом продвинулись на сто – сто двадцать саженей, незамеченные обогнали тяжело груженые подводы, и заняли позицию на берегу, используя крутой обрыв к руслу в качестве прикрытия.
– Стой, поворачивай назад, или открываем огонь! – закричал вахмистр, едва первая подвода оказалась напротив залегшего взвода. Арестанты тут же ответили беспорядочной стрельбой.
– Огонь! Подраньте переднюю лошадь! – командовал вахмистр.
Взвод дал нестройный залп.
В ответ с подвод раздались истошные бабьи вопли. На некоторых подводах вместе с возчиками ехали и их жены с детьми.
– В баб не целить… варнаков бей, в лоб их, в нутро, попусту не стрелять, патроны беречь! – чувствовалось, что вахмистр опытный фронтовик и в перестрелке толк знал.
