***
На первых порах советский народ с отменным аппетитом слопал и перестройку, и гласность, и ускорение. Эти слова звучали! От них веяло граничащим со вседозволенностью заманчивым ветром свободы и сказочного достатка, до которых так и не добрались за семь десятков послереволюционных лет. Мало кто в конце прошлого века понимал глубинные деструктивные процессы, инициированные заинтересованными силами капиталистического лагеря. Это потом уже спохватились и осознали, что перестройка – это необдуманный слом плановой экономики, целенаправленное и необратимое уничтожение народного хозяйства СССР. (Тем более, взамен старой, как её нарекали – загнивающей экономики, новой так и не подготовили). Это обвал работы Центрального Банка СССР, острый массовый дефицит, инфляция, банкротство, голод. Ещё меньше людей понимало, что гласность – это вовсе не умножение прав и свобод простого человека, а всего лишь зарождение поганой демократии, уничтожение препятствующих всемирной капиталистической экспансии советской морали и нравственности, глумление над традиционными человеческими ценностями. Оболванив народ по самую макушку «перестройками», «гласностями» и «ускорениями», прозападные силы закрепили успех – принялись вводить в русский лексикон специально подготовленные абсурдные понятия, определения, поговорки и девизы. «Перестроился сам – помоги товарищу!», «Прожектор перестройки во тьме застоя», «На переправе гласности уступим коней перестройки молодому поколению!» и т. д. Сейчас это звучит смешно и дико, но тогда подобные призывы представлялись верхом прогрессивности и дальновидности.
Параллельно, подобно тёмным оккупационным легионам, развивалась пропагандистская наступательная операция. Информационный удар был мощен, прекрасно рассчитан и филигранно выверен. Били по ключевым узлам советской государственной конструкции – семье и сознанию человека. Информационная атака Запада, возглавляемая страной «великих возможностей» (до донышка пропитанной гнилостным духом либеральной свободы), ставила целью насильственное изменение мировоззрения советских людей. Спланированная перманентная пропаганда подталкивала советского человека к переосмыслению «неправильного», «неудобного» и «неэффективного» советского бытия.
Либеральные прозападные силы в методах не стеснялись и упирали на самое низменное – чревоугодие, жадность, похоть, гордыню, жестокость. В нужный момент в Союз хлынул реквизит мировоззренческой атаки. Заморский баббл гам атаковал вкусную апельсиновую пятнадцатикопеечную жвачку. Чтобы единение с буржуазными ценностями происходило живее, на этом направлении его культивировали всем известным образом-фразеологизмом «Мир, дружба, жвачка!» Горячая псина хот-дог снисходительно посмеивалась над аппетитным бутербродиком из «Любительской» колбаски и сыра. Едкий химикат «Кока-кола», прекрасно очищающий от ржавчины механические узлы и детали, потеснил изумительно вкусный и душистый «Русский квас», а денежные знаки дядюшки Вашингтона – казначейские билеты Сбербанка СССР. Разнузданный стиль одежды теперь диктовали американские рваные джинсы и фирменные кроссовки с огромными, выпяченными наружу язычками. Голливудская киноиндустрия вопила о непобедимой армии Большого брата и самых стройных в мире женских американских ножках. Для этого пошлый американский кинематограф использовал заваленные стреляными гильзами и презервативами кинобоевики и порнофильмы. Советские бухгалтерии, отделы и бюро быстренько переродились в офисы, а должность генерального секретаря ЦК КПСС видоизменилась до Президента.
Вслед за экономикой и локальными межэтническими конфликтами задымились руины нравственные и идеологические. В тренд входили наглое свинское поведение, красные пиджаки, знаменитая новорусская распальцовка и опасное «нынче можно всё, только башляй». Как-то изменить ситуацию, возможно, могла бы политическая элита, но на неё надежды оказалось мало. Вместо сопротивления и принятия первоочередных мер по защите государственных интересов, придворная орава ринулась в торговлю. Продавали не консервы и колбасу, а предприятия военно-промышленного комплекса, металлургии, добывающей, телекоммуникационной и обрабатывающей отраслей. Те представители элит, которые наивно полагали, что превратят свою жизнь в рай путём продажи больших и малых кусочков Родины, глубоко заблуждались. Поскольку они сами оказались не продавцами, а товаром. Продавали не они, продавали их. Оптом! Ситуация усугублялась кризисом власти.
