Любому человеку много чего приходится бояться. Поэтому, наверное, юноши не любят заглядывать слишком далеко – ни в каком направлении.
При помощи советов школы и родителей можно ходить в школу и слушать родителей или заниматься птицеводством. Жизнь совсем другая. Она не ходит в вязаных носках и подтяжках, не просит дать в долг немного деньжат. Оформляющие ее зубы напоминают патроны в патронташе садиста. Она – как свинья посреди картины Шишкина «Утро в сосновом бору», как трещина в стенах величественного собора. Патроны, свинья, трещины – из этого собрана жизнь, устремленная в анонимную бесконечность.
Каждого из нас подстерегают вопросы, и, что страшнее, бесконечные вопросы, а что такое бесконечность, никто не в силах постигнуть. Герой Тома Роббинса неплохо рассказал об этом: «Мое первое представление о бесконечности возникло, когда я в детстве рассматривал бутылки с молоком. На этикетке была изображена корова. Ее голова высовывалась из-за бутылки, на этикетке которой была такая же корова, высовывающаяся из-за бутылки, и так далее до бесконечности. Изображение постепенно уменьшалось до тех пор, пока не становилось совершенно неразличимым. Это было серьезным испытанием для моего детского сознания».
Бутылки с молоком – так, частность. Есть вещи пострашнее. Однажды вся гадость жизни выберется из-под вороха одеял и предстанет во всей своей неприглядной красоте, голая, как электрическая лампочка. В насилии над мечтами юноши она не будет придерживаться академичных взглядов, она поспешно уничтожит геометрию личного пространства, искорежит мечту, испохабит характер. Юноша по привычке спросит самого себя, действительно ли человек получает то, что заслуживает, и не удовлетворится собственным ответом: «Я еще не так долго живу на свете, чтобы понять это». Так можно было отвечать в детстве, а сейчас такой ответ совсем не понравится.
Каждый юноша подозревает, что судьба может родить какой-нибудь губительно радикальный и паскудный случай, но не предполагает, что она способна подготовить его с такой прытью. Так вот случается – жил человек, тек по повседневности, молчал, смеялся, целовался, а потом – бац: какая-нибудь подлянка подстерегла. Да все что угодно может случиться: друг предал, любимая изменила, настроение испортилось, денег нет, с родителями поругался, ничего не выходит с мечтой, предстоящее заранее леденит душу. Много всего мелкого и космического может произойти.
Борьба за выживание блокирует эмоциональную реакцию, притупляет чувства и отупляет мозг.
Однажды человек услышит за спиной шорох, резко обернется, и увидит обжигающе незрячий взгляд жизни – человек издаст слабый писк, словно спелый помидор, заслышавший шаги огородника. Но будет поздно. Потому что в жизни всегда все поздно.
Юноша ни-ко-гда не сможет узнать правду, а если бы представилась такая возможность, он бы отказался, потому что это страшно и опасно для жизни. Классический пример рассуждений параноидальной судьбы: «Правду я тебе сказать могу, но тогда мне придется тут же тебя убить».
Вообще, мудрость жизни, как было проговорено одним неглупым человеком, проста и банальна: «Вначале было одно. А потом одно привело к другому. Незыблемая правдивость этой сокращенной версии первой главы Книги Бытия получает очередное подтверждение. Боги жарят гамбургеры, сделанные из амброзий. Вакуум электролизуется. Термиты вслух читают Кафку». Все, иной мудрости нет. Все остальное – частности, примечания, реплики в сторону, ремарки, постскриптумы, занавесы, эпилоги, эпитафии. Или любовь!
Юноша сначала услышит от кого-нибудь, а потом почувствует, что только любовь может спасти. Если верить непроверенным слухам, в слове «любовь» можно разместить десять Эрмитажей, и еще останется место для проведения сотни Олимпийских игр.
Что же, попробуй любовь, походи по залам, прими участие в многоборье.
Многих юношей печалит, что с такой рожицей и фигурой в любовь не пускают… Ах, вот оно что! Ты не подходишь под портрет героя? – не следует отчаиваться. Девушкам еще много что нравится или не нравится, но это не значит, что всю свою юность нужно посвящать воплощению девчачьих идеалов.
