Народ спорил о том, когда Тарквиний поведет оставленных в городе воинов, как резерв, на помощь разбитой армии, сегодня же ночью или же не раньше завтрашнего вечера? Делать выступление последних сил днем префект, конечно, остережется, чтобы враги не напали, подведет их во мраке тайком к этрусскому стану и ударит врасплох. Надо торопиться: римляне зимой не воюют, потому что везде сплошной паводок; все реки из берегов выходят и гром гремит непрерывно; для действий им оставалось не больше месяца[12].
– Нечего мешкать!.. Нынче пойдут! – как непреложную аксиому говорил трактирщик.
Но купец-оружейник возражал, что опасно отправляться за pomoerium urbis впотьмах; в случае внезапного нападения, не разберешь, где свой, где чужой, где друг, где враг.
– Что говорить! – подтвердил ткач. – Желательно, чтобы сами-то мы знали римские окрестности так хорошо, как их этруски знают!.. Не возражай!..
И он замахал руками на трактирщика.
– У них везде лазутчики... тут, как тут, где не ждешь совсем, вынырнут... да!..
Он ткнул энергичным жестом указательный палец вниз.
– Из-под земли вырастут... да!..
– Отцы сенаторы это отлично знают, – заспорил трактирщик. – Я слышал, послан отряд ловить всех подозрительных людей по деревням.
– Нахватают полны тюрьмы невинных, лишь бы не сказали про них, что ничего не делают, а настоящие-то шпионы из-под рук вылетят, как воробьи, и сетью не прихлопнешь... да!..
И ткач направил свой палец к небу.
– Возьми – попробуй!.. Улетела!..
– Подлое племя эти этруски, хищные!.. Хуже их нет во всей Италии!.. Воры, разбойники, а уж как в чужой город войском ворвутся, – все перепортят, ни ложка, ни плошка, ни ветошка не уцелеет; чего взять нельзя или не заманчиво – переломают.
– Да и кровожадны они ужасно!..
– И женщинам беда от них... даже старух-то не пощадят, надругаются!..
– Кровь человеческая разнится, как и кровь животных... да!.. – принялся снова разглагольствовать ткач. – Благородного коня кровь или кровь свиньи, разве одно и то же? – Нет!.. Так и кровь человеческая. Римская кровь... священная кровь квиритов, а этруск – собака... у него все влечения и поползновения гадкие, низменные... да!..
– Вдобавок, они еще и известные колдуны, – вмешалась старуха. – Во времена моей молодости, при царе Приске, в полночь на новолуние целая когорта, посланная на этрусков, стала оборотнями, разбежалась без боя по лесам и болотам, пропала неизвестно куда; воины стали медведями, волками, лягушками; говорили это те из них, кому много времени спустя удалось вернуться.
– Да и стрелой-то в этруска не попадешь, как ни прицелься, заговорены они все.
– И у них дурной глаз, напустят тумана, обморочат, отведут глаза, ну, и победят.
– А по-моему, братцы, этих этрусков напустил на нас казненный Арпин.
– Казненный?! Впервые слышу.
– Я тоже знаю, что у Скавра был не совсем законный сын от какой-то самнитки и куда-то девался, но чтобы его казнили, не слыхал.
– Его казнил тайно фламин Руф.
– Помимо царской воли?! Помимо приговора Сената?!
– По праву родового кровомщения, стало быть, и Сенат, и царь тут ни при чем; это не их дело.
– Арпин кого-нибудь убил?
– Именно... зятя фламина.
– Был какой-то слух, да стало не до этого и скоро забыли.
– Я сам знаю надвое: не то в цель метали, не то палицами... Арпин был всегда какой-то странный... одни говорили чудак, другие – колдун, а кое-кому мнилось, что и отцом-то его был не Скавр, а какой-нибудь мелкий божок, всего вернее Сильвин Инва, что живет в Палатинской пещере. Как бы там ни было, только так вышло, что оружие, брошенное Арпином вперед, само собою поднялось кверху на воздух, перелетело дугою через его голову, и упало прямо на зятя фламина.
Виргиний, слушая эти речи простонародья, возмущался, зная, что все сказанное произошло не так, но молчал, уверенный, что таких людей не разубедишь ни в одной йоте их молвы, засевшей в голове тем крепче, что вымысел интереснее более простой правды. Виргиний молча слушал, не вмешиваясь.
– Арпина казнил фламин тайно; Скавр не был при его умерщвлении, потому что он – отец его, он бы его спас, стал бы произносить на фламина клятвы великие, запреты, – Скавр по сану выше фламина, – он и главнокомандующий, он и великий Понтифекс, начальник всех жрецов, первый человек в Риме, даже царь должен во многом его слушаться, и таков закон. Казнить Арпина стало бы нельзя. Внук Руфа, – только я это слышал тоже надвое, – неизвестно, который, Вулкаций или Виргиний, – заманил Арпина в горы на охоту с собою, а там...
