Борис присвистнул и с наигранным восторгом сказал:
– Свезло тебе. Такой знак власти получил!
– У меня еще сокровища есть, – хитро улыбнулась девчушка и потрясла сумочкой. – Давайте играть дальше. На златом крыльце…
Вторым выбор пал на Бориса.
– Иди в царевичи, сын мой. Обещаю воспитывать тебя сурово, но справедливо и не пороть почем зря, – нарочито окая, произнес Алик.
– Нет уж, обойдусь без такого папаши. Лучше подамся в короли, – отказался Борис.
На этот раз девчушка достала из сумки не значок, а пятикопеечную монету старого образца из тех, что давно вышли из употребления.
– Это тебе богатство, – она протянула пятак Борису.
– А мне? Я же царь, – напомнил Алик.
– У тебя уже есть значок. Надо, чтобы всем досталось, – пояснила девочка.
– Почему всегда так получается, как царь, так бедный, а как король, так богатый? – притворно обиделся Алик.
– Зато ты все можешь, – утешила его малышка.
– А он?
– Он может купить, но не все.
– Ладно, согласен, – кивнул новоиспеченный царь.
– На златом крыльце…
Указующий перст уперся в Валерку. Тот с видом шутливого превосходства посмотрел на Бориса.
– А я поэтом стану, чтоб некоторые не кивали мне на двояк за сочинение. А то, как денежки забрезжили, так и про творчество забыл? Придется мне Алику рекламки строчить, – поддел Валерка литератора.
Девчушка заглянула в сумочку, задумчиво наморщила нос, почесала коленку и только после этого достала звездочку, которая некогда красовалась на чьих-то погонах.
– Все, Квазимодо, ты попал! Носить тебе портянки и писать стихи в армейскую газету, – пошутил Алик.
– Нет, не так. Это же звезда, вы что, не понимаете? – возразила девочка.
– А при чем тут поэт? – спросил Валерка.
– Поэт это просто так говорится. А на самом деле ты будешь звездой.
Борис покровительственно похлопал Валерку по плечу.
– А чего, Квазимодо? Подавай опять во ВГИК. Сочинение напишешь на пятерку, к тому же в стихах, а потом станешь звездой.
– Вы не правильно играете. Не надо смеяться. Надо, чтобы все было по правде, – рассерженно топнула ногой девчушка.
Гриша присел перед ней на корточки и примирительно сказал:
– Хорошо, давай я буду героем.
– По правде? – Ангелина испытующе посмотрела ему в глаза.
– Конечно, по правде. Тем более что до сих пор мне никогда не доводилось быть героем, – с грустью признался Гриша.
Девочка просияла и достала из сумочки оловянного рыцаря.
– Это тебе.
Она обвела всех взглядом императрицы и погрозила пальчиком:
– И смотрите, ничего не потеряйте. Иначе поломаете игру и ничего не получится.
– Все сохраним в лучшем виде, – Алик взял под козырек и, выпятив грудь, продемонстрировал приколотый к футболке значок.
– То-то же. Смотрите мне, – лукаво улыбнулась девочка и покачала головой, как будто наставляла своих несмышленых кукол.
Вдруг она спохватилась:
– Ой, мне пора идти.
– Я тебя провожу, – вызвался Гриша.
– Не-а.
Девочка привычно мотнула головой. Спиральки кудряшек подпрыгнули. Ангелина развернулась и припустила прочь.
– Интересно, где ее мать и чем думает, когда отпускает дочь одну? – проворчал Валерка.
– Не волнуйся. Такая не пропадет. Забавная девчушка, – сказал Алик, глядя, как мелькает между деревьями ее белый сарафанчик.
Валерка покрутил в пальцах майорскую звездочку. Он не любил собирать хлам, но выбросить подарок рука не поднималась. Девчушка напомнила ему его самого в детстве. В том, как щедро она поделилась своими сокровищами, было что-то трогательное.
Борис машинально сунул монету в карман джинсов.
– Слышь, Борька, ты сегодня круто обогатился. Деньги к деньгам. Только стольник занял, а тут еще привалило, – подтрунил над другом Алик.
– А чего? Начальный капитал. Не все же тебе быть богатеньким Буратино, – отшутился Борис.
Гриша молча спрятал оловянного рыцаря. Ему казалось, что игрушка принесет ему удачу. Он не страдал суеверием и скептически относился к приметам и талисманам, но приговор врачей не оставлял места для надежды, а когда больше не на что надеяться, человек начинает верить даже в глупые, несбыточные чудеса.
