Как ни тяжело было в моем положении терять надежду на стабильный. заработок, по-другому я поступить не мог.
Василевский многие годы работал в журнале библиотекарем. Сначала на пару со своей мамой, волевой. Анной Васильевной. Библиотека в "Новом мире" роскошная, содержалась она в идеальном порядке и приманивала всю околожурнальную публику, в том числе именитых авторов. Впервые я столкнулся с Андреем в Литературном институте (осенью 1977 года мы вместе попали на один курс заочного отделения). Светленький, пухлощекий, он считался мальчиком умным и начитанным, а главное — со связями, с ним старались дружить. Страстно, как и все студенты того времени, желая напечататься хоть где-нибудь, не говоря уже о "Новом мире", я как-то не имел в виду задних дверей и черных лестниц в литературу и держался в стороне. Слышал, правда, что и у Василевского не все идет гладко: вдруг напрочь бросил сочинять стихи (с ними-то и поступал в институт, даже успел мелькнуть на печатных страницах) и переметнулся на критику; вдруг угодил с каким-то расстройством в больницу... В "Новом мире" с 1984 года работали вместе. Андрей держал себя ровно и доброжелательно, охотно помогал по своей книжной части — библиограф он действительно был отменный. Анна Васильевна сердечно рассказывала мне об успехах сына, приглашая за него порадоваться (я года на три постарше Андрея, да и должность моя — старший редактор — была как бы выше статусом): где его отметили, кто похвалил, на какой семинар пригласили...
Как-то прошел слух, что его переманивают в "Литературное обозрение", заведовать отделом.
— Это правда? Почему не соглашаетесь? — спросил я Андрея.
— Я дорожу "Новым миром". И потом, здесь все-таки Залыгин...
В другой. раз, уже с моим уходом, открылась вакансия в отделе публицистики "Нового мира".
— Пойдете?
— Если бы раньше, когда были Стреляный. и вы, если бы вместе работать...
После таких признаний трудно не испытать теплое чувство к человеку. Тем временем Залыгин рискнул и назначил его ответственным секретарем. Первые отзывы сотрудников были не лучшими: Андрюша закусил удила, самоутверждается, вредничает... Замы менялись (напомню, Залыгин в то время отчаянно пытался удержать журнал на плаву), Василевский усидел. Его методы и средства открылись мне много позже, а в ту пору при нечастых наших встречах он жаловался: много работы, помощников нет, даже размножать на ксероксе верстку приходится самому.
Однажды я спросил у Василевского про Анатолия Кима, хорошего писателя, который. только-только пришел в "Новый мир" заместителем главного редактора.
— Как вам новый начальник?
— Ужасно!..
Это происходило летом 1994 года, за несколько месяцев до моего разговора с Залыгиным. Тогда же я решился показать в "Новом мире" законченную часть своего романа "Письмо из Солигалича в Оксфорд" и передал ее в руки Василевскому. Читал он быстро. Позвонив ему через пару недель, узнал, что рукопись уже в отделе прозы у Аллы Марченко.
— Ну, и как вам?..
— Любопытно!
Лучшей похвалы от него я не ждал, ответ весьма обнадеживал. Конечно, последнее решение насчет романа оставалось за Залыгиным — если рукопись до него доберется. Уповая на лучшее, я с новой энергией. принялся за вторую часть, намереваясь к осени закончить, но, как всегда, затянул, и на момент нежданного залыгинского зова работа была в самом разгаре.
Встреча с Залыгиным вернула все на позиции исходные, если не худшие: ведь теперь судьба моего романа в "Новом мире" тоже была, похоже, предрешена. Требовалось успокоиться, навсегда забыть о лживой улыбке судьбы и вернуться к незаконченной рукописи. Что я, помаявшись несколько дней, и сделал, совершенно не предполагая, что колесо фортуны повернется еще раз и далее пойдет крутиться с бешеной скоростью.
Звонок от Залыгина:
— Приходите!
Настроение у Розы Всеволодовны торжественно-приподнятое. Тут же в приемной ее подруга Наталья Михайловна Долотова из отдела прозы — "все такая же неискренняя", как кто-то в журнале давным-давно метко ее охарактеризовал. Пытается, похоже, что-то выведать, осторожно спрашивает меня:
