Во всем этом нет ни слова правды.
Во-первых, все попавшие в окружение войска еще до того, на 10 сентября, насчитывали лишь около 452 тыс. человек. Следовательно, уже по одной этой причине в плен к немцам не могло попасть почти в полтора раза большее число людей.
Во-вторых, в кровопролитных боях до окружения и в последовавшей за ним десятидневной битве мы понесли большой урон убитыми, и, таким образом, численность наших войск во вражеском кольце стала еще меньшей.
Наконец, в-третьих, значительное число советских солдат и офицеров вырвалось из окружения, а многие ушли в партизаны.
Из всего этого следует, что в плен попала сравнительно небольшая часть войск, оказавшихся в окружении. Что касается остатков 5-й армии, то и они не были "окончательно раздавлены", как уверяет А. Филиппи, а вышли из окружения в разных местах, пройдя с тяжелыми боями от Чернигова до Оржицы и далее на р. Псёл к северо-востоку от Миргорода.
Но оставим в стороне вымыслы, в которых ищут себе утешение битые гитлеровские генералы, самонадеянно начавшие войну и проигравшие ее. Если обратиться к действительным нашим потерям, то они и без всяких преувеличений были чрезвычайно тяжелыми.
В жестокой схватке с превосходящими силами врага пали тысячи и тысячи бойцов, командиров и политработников. И среди них - командующий фронтом генерал-полковник М. П. Кирпонос, начальник штаба фронта генерал-майор В. И. Тупиков и члены Военного совета М. А. Бурмистренко и дивизионный комиссар Е. П. Рыков.
Погибшим в бою считали тогда и командующего 5-й армией генерала Потапова. И лишь после войны я узнал, что судьба его сложилась иначе. Будучи тяжело ранен, он оказался в плену у немцев, а в 1945 г. был освобожден американскими войсками и на самолете доставлен в Москву.
Об этом мне рассказал уже в 1948 г. во Львове генерал-лейтенант В. А. Пеньковский. Оказалось, что после войны он учился на высших академических курсах при Академии Генерального штаба вместе с Михаилом Ивановичем Потаповым, который по окончании их был направлен на службу в Дальневосточный военный округ.
Я был очень обрадован всем этим и часто думал, что хорошо было бы увидеться с ним. Такая возможность представилась лишь в 1955 г., на сборах руководящего состава военных округов. В присутствии многих маршалов и генералов я, наконец, встретился с Михаилом Ивановичем Потаповым. Мы взволнованно обнялись и расцеловались, а потом, когда освободились от дел, долго беседовали о минувшем, вспоминая каждый бой и всех, кто пал на поле брани.
Еще раз довелось мне встретиться с Михаилом Ивановичем в феврале 1965 г., когда он был уже заместителем командующего войсками Одесского военного округа. Участвуя в партийной конференции этого округа, я в своем выступлении рассказал делегатам о мужестве и героизме генерала Потапова и руководимых им в начальный период войны войск 5-й армии. Участники конференции, среди которых большинство составляли люди послевоенного поколения, устроили ему горячую овацию, показав этим, что они гордятся своими старшими боевыми товарищами. Сам Михаил Иванович Потапов очень волновался во время моего выступления, а затем горячо благодарил меня за теплые и правдивые слова, сказанные в его адрес.
Генерал-полковник М. И. Потапов безвременно скончался в марте 1966 г. Мы, знавшие его, навсегда сохраним в своих сердцах глубокое уважение к памяти храброго и одаренного генерала, чья армия в первые дни и недели войны, действуя в исключительно неблагоприятных условиях, с честью и славой противостояла многократно превосходящим силам врага.
Непоколебимая вера в то, что победу в конечном счете одержат Советские Вооруженные Силы, не покидала Михаила Ивановича не только в дни, когда он вынужден был отступать со своей армией, но даже и в плену. Я нисколько не удивился, когда оказалось, что подтверждение этому дают и немецкие источники. Так, западногерманский журнал "Кампфтруппен" в 1967 г. опубликовал статью генерала Лео Гейера фон Швеппенбурга{27}. Это бывший командир 24-го танкового корпуса, который в сентябре 1941 г. замкнул с севера кольцо окружения Киева.
